Красный свет - Т. Джефферсон Паркер

– Вы делаете много записей, мистер Моладан?

– Когда детективы обвиняют меня в убийстве – да.

– Если бы мы обвиняли вас в убийстве, вы бы сейчас находились не здесь. И если не выключите и не уберете эту штуку, мы поедем в полицейское управление.

Моладан выключил магнитофон и сунул его в ящик стола.

– Обри Уиттакер работала у вас, – заговорила Мерси. – Нам известно, что во вторник вечером у нее в гостях находился человек, которому она доверяла. Это был рослый, сильный мужчина. Человек с хорошими манерами и кое-какими средствами – не бродяга, не вор, не псих. И двое соседей сообщили, что гость разговаривал с восточноевропейским акцентом. Мы свели все это воедино – и подумали о вас.

– Я не видел Обри во вторник вечером. Я был дома. В гостиной. Слушал оркестр.

– Как, у вас в гостиной играют музыканты?

– Имелось в виду – там, где я живу. В клубе «Лидо-Бэй» в Ньюпорт-Бич.

Моладан назвал свой адрес с гордостью. Мерси знала, что этот клуб – место постоянных встреч богачей. Они катаются на яхтах, пьют, развлекаются. Там скрывался Никсон, когда разразился уотергейтский скандал. Клуб существовал несколько десятилетий. Теперь там жил Горен Моладан. Мерси пришло в голову, что это превосходное место для человека его рода деятельности, поскольку там полно богатых стариков.

– Поставка девочек, очевидно, приносит вам большие деньги.

– Я предоставляю спутниц для общения. Самой высокой нравственности и качества. Это стоит дорого. Я получаю честный доход.

– Как дорого?

– Тысяча долларов за консультацию, знакомство и первый час, затем двести долларов за час. Существуют минимумы. Существует доплата за ночное время и поездки. Повышенные доплаты за экзотические действия или места. В соглашении записано, что к спутницам нельзя прикасаться или вести с ними непристойные разговоры. С ними нужно постоянно общаться в соответствии с их желаниями. Мои клиенты понимают, что девушки любят хороший ужин, хорошее вино и ликеры, хорошие машины. Они могут принять или отвергнуть любое предложение, от алкоголя до телесного контакта, если не считать хождения под руку.

– Странно, – усмехнулась Мерси. – И как вы находите таких джентльменов?

– Они подвергаются тщательной проверке.

– По слухам или по телефонам из соседних кабинетов?

– Эти женщины занимаются рекламой, расспрашивают потенциальных клиентов и спутниц. Приходится делать много предварительной работы.

– Сколько у вас девочек?

– Женщин много. Разных возрастов, культур, индивидуальностей. Но девочек, простите, нет.

– Я спросила – сколько?

– Около восьмидесяти.

Мерси задумалась. Восемьдесят Обри разъезжают по ночам в больших, бесшумных машинах, обслуживают скучающих богачей округа Ориндж по указке Горена Моладана, притворяющегося итальянцем посредника и сводника.

– Значит, вы были в гостиной клуба «Лидо-Бэй» во вторник вечером. В какое время?

– С девяти часов до двух. Мои служащие и компаньоны подтвердят это. Я назову вам их фамилии и адреса.

– Я сама раздобуду их. Мне нужны фамилии и адреса клиентов, которые пользовались услугами Обри Уиттакер.

– О, сержант Рейборн, этого я сделать не могу. В моем деле главное – конфиденциальность. Без нее я ничто.

Моладан откинулся назад и поднял руки, как человек, у которого вдруг не осталось выбора.

– Без конфиденциальности, сержант Рейборн...

– Даже с ней вы ничто. Всего-навсего притворяющийся итальянцем сводник с множеством богатых клиентов.

– Ошибаетесь. Я серб и горжусь этим. А теперь, сержант, я вызову своего адвоката. Вы завели этот разговор за пределы, допустимые в цивилизованном обществе.

– Слушай меня внимательно, болван. Мы знаем о тебе и дель Виджо. О тебе и помощнике пастора Спартасе. О тебе и Коллинзе, тренере из двухгодичного колледжа. О тебе и фармацевте, делающем для женщин дешевую виагру. О тебе и баскетболисте из Лагуны.

– Черт бы побрал вас, полицейских!

Моладан резко вскочил. Саморра тоже. Спортивная куртка соскользнула с него на сиденье стула, хотя Мерси не заметила движения его рук. Моладан злобно посмотрел на нее, потом на Саморру. Что-то в лице детектива заставило его задуматься.

– Сядь, трусишка, – сказала Мерси. – И не брызгай слюной на хорошую рубашку, чтобы не отдавать ее в химчистку.

Моладан опустился на стул. Его лицо покраснело, глаза гневно сверкали. Саморра тоже сел, куртка лежала у него на коленях.

Мерси подалась вперед и произнесла:

– Ты сейчас сделаешь вот что. Выведешь на компьютер фамилии клиентов Обри и отпечатаешь на принтере. В разговоре с ними я поясню, будто нашла их имена в записной книжке Обри. Знакомым из газет и с телевидения не проговорюсь, когда они спросят, чем убитая зарабатывала на жизнь. Никому не скажу ни слова об «Эпикур сервис». Ты лишишься на несколько недель клиентов Обри, потому что они испугаются. Но она мертва, так что ты все равно не сможешь направлять ее к клиентам. Когда у них снова разгорится аппетит, ты найдешь другую высокую, юную и падкую на все, что они могут предложить за свой деньги. Верно?

Моладан снова посмотрел на Саморру, затем на Мерси:

– Можно взглянуть на это дело и так.

– Философствовать будешь потом, подонок. Сейчас печатай.

Джеймс Джиллиам, директор экспертной службы, оставил на столе Мерси выразительную записку: «Срочно приходи, приведи Саморру». Это же сообщение было оставлено на автоответчике и в электронной почте. У невозмутимого Джиллиама появилось что-то очень важное.

Саморра, видимо, получил то же сообщение. По пути в лабораторию он сказал Мерси, что ему придется уйти пораньше. Джанин на утро назначена процедура, и нужно кое-что подготовить. Потом у него найдется время съездить в клуб «Лидо-Бэй», проверить показания Моладана.

– Надеюсь, все пройдет хорошо, – промолвила Мерси.

Не ахти как удачно, подумала она. Но Саморра говорил обо всем неопределенно и вынуждал произносить общие слова. Она только по вечно ходящим в управлении слухам узнала, какой диагноз поставлен Джанин: опухоль мозга. Саморра об этом молчал.

– Это эксперимент, – буркнул он.

Мерси ждала уточнения, но не получила. От этого слова у нее по спине прошли мурашки. Ее напарник всегда был необщительным, поэтому допытываться она не стала.

– Пол, если я чем-то могу помочь, скажи.

– Ничем.

Мерси хотелось рассказать ему, как Хесс сражался с раковой опухолью, хотя врачи говорили, что болезнь убьет его. Тогда – два года три месяца и двадцать четыре дня назад – она верила, что ее надежда и желание способны что-либо изменить. Теперь этой веры уже не было. Но Мерси считала, что все равно нужно надеяться и желать на всякий случай. Хотя в данном случае Полу и Джанин это не могло принести никакой пользы.