Танки в котле. Немецкий танкист о прорыве из Хальбского кольца. 1945 - Вольфганг Фауст

сосудами, явно награбленными в каких-то церквях. Все это добро было разбросано по сторонам теми, кто пытался отыскать среди их груза самое необходимое – горючее, воду и боеприпасы. Большая воронка рядом с одним из грузовиков была полна трупами солдат и штатских, взрослых и детей, сваленных туда без всякого порядка и церемоний. Когда мы проезжали мимо нее, тошнотворный запах разложения заставил мой желудок сжаться и подступить к горлу. На болотистой лужайке в лесной прогалине зеленая поверхность мха была усеяна различными транспортными средствами, сброшенными сюда с дороги. Среди них была и великолепная «Ягдпантера», самоходно-артиллерийская установка класса истребителей танков[24], утонувшая в болоте уже почти по крышу, по которой привольно разгуливали лесные птицы.

Сквозь несколько поредевшие деревья мы рассмотрели открытое луговое пространство, на которое рухнул американский бомбардировщик «Летающая крепость», при этом его фюзеляж ушел глубоко в землю, а хвостовой стабилизатор вздымался вверх едва ли не до крон деревьев. Но по этому лугу вела огонь артиллерия, и хотя нас так и подмывало поискать в обломках этого самолета горючее или что-нибудь съестное, мы видели, как снаряды падают все ближе и ближе к поверженному гиганту. Наконец один снаряд попал точно в фюзеляж и, взорвавшись, превратил остатки самолета в фонтан разлетающихся во все стороны обломков металла. Несколько снарядов разорвалось среди деревьев неподалеку от нас, и через минуту лес был полон криков боли беженцев, перемешанных с грохотом взрывов. Наконец обстрел сместился в сторону от нас, оставив после себя целую колонну горящих автомобилей и мертвые тела беженцев, разбросанные в подлеске. Затем толпа пеших беженцев и различных транспортных средств снова двинулась вперед. Движущиеся вокруг нас беженцы и солдаты то и дело просили подвезти их, умоляли дать им воду, еду, лекарство или хотя бы сказать, куда им идти. Никто из них не знал точно, где находятся их друзья или подразделения. Часть военнослужащих держались вместе группами, будучи под командой своих офицеров, но большинство брели без всякого руководства, сбиваясь в кучки так, как того требовала обстановка.

Деньги, похоже, потеряли в котле всякую ценность. Я своими глазами видел, как штабной офицер протягивал бумажник, набитый рейхсмарками, водителю «Ханомага» за то, чтобы его подвезли на бронетранспортере. Предложение это было с негодованием отвергнуто, но водитель «Ханомага» подсадил пожилую пару, которая отдала ему за это золотое кольцо. Единственными ценностями были золото, вода, бензин, еда и морфий – именно ими люди в котле дорожили больше всего. Никакого порядка уже не существовало, а если кое-где еще силой поддерживалось какое-то подобие дисциплины, то она была грубой и деспотичной.

На одном участке в этом секторе мы заметили что-то, что показалось нам полевой танкоремонтной мастерской, стоявшей около какого-то сарая. Я сначала увидел мощную стальную раму крана, которая использовалась, чтобы снимать башни и поднимать моторы из кормовых отсеков наших танков для их замены: высокая стальная конструкция, которая могла надвигаться поверх даже самых тяжелых наших танков. Я испытал неимоверное облегчение, увидев эту ремонтную мастерскую, поскольку блок трансмиссии в моей «Пантере» буквально дышал на ладан. Мощная силовая цепь была рассчитана только на 800 километров, а у нас с момента попадания танка в котел с ней было пройдено 900 километров. Стальной картер в носовой части корпуса имел значительную течь, а когда механик-водитель переключал скорости, я слышал, как проскальзывает зацепление шестерней к коробке передач. Если какой-нибудь агрегат двигательной системы откажет в бою, для всех нас это, безусловно, будет концом всего.

Но есть ли у нас время, чтобы произвести замену, если замена благодаря какой-то чудесной случайности вообще возможна здесь?

Я увидел, что под рамой крана уже стоит другая «Пантера», а на передней части ее корпуса расположились три механика, с грустью смотрящие вниз на крышку, закрывающую доступ к трансмиссии. Я прекрасно знал всю последовательность действий: переднее расположение трансмиссии «Пантеры», приводящей в движение передние ведущие колеса – «звездочки», требовало от механиков предварительно снять прямоугольную броневую плиту, закрывавшую сиденья радиста и механика-водителя. Эта плита, часть общего бронирования корпуса, должна была быть освобождена от крепящих ее болтов и затем поднята с помощью крана. Механикам предстояло залезть в открытый корпус, освободить от креплений целиком весь агрегат трансмиссии и также вынуть ее краном из корпуса. Затем нужно было поместить на посадочное место новый агрегат, устройство столь громоздкое, что его надо было опускать буквально по миллиметру зараз, чтобы быть уверенным в правильной его посадке.

После того как все это будет проделано, требовалось открыть моторный отсек в корме танка и вынуть броневую вентиляционную решетку. Затем предстояло вынуть краном весь блок мотора фирмы «Майбах», а затем установить новый блок в бронированный корпус внутри моторного отсека. Опытные механики могли проделать все эти операции за день, дав тем самым «Пантере» возможность пройти еще 800 километров вплоть до новой замены целиком мотора и трансмиссии.

Поэтому, когда я увидел рядом с сараем этот кран над «Пантерой» и трех механиков, стоявших на корпусе танка, я решил, что подобная операция как раз находится в процессе ее осуществления. Но затем я обратил внимание на то, что нигде не видно запасных частей и инструментов, обычно разложенных вокруг, лишь «Пантера» с краном над ней и механики, стоящие на корпусе. Затем я осознал, что эти механики зачем-то соединены с краном: от их шей тянулись веревки к стальной балке крана. Вглядевшись, я понял, что веревки обвивают шеи механиков, другие их концы закреплены на балке.

Заслонив глаза рукой от солнца, я всмотрелся в происходящее у сарая. «Пантера» взревела мотором, выбросив из выхлопных отверстий дым, и быстро отъехала задним ходом на несколько метров. Механики, стоявшие на корпусе, потеряли опору под ногами, повисли на веревках, их ноги теперь словно выбивали чечетку, а тела конвульсивно подергивались в петлях. Командир «Пантеры», стоявший в башне танка, бросил на них беглый взгляд, а затем повернулся лицом вперед, по ходу машины, двигатель снова взревел, и танк двинулся вперед по лесной просеке. На его борту я заметил маркировку танкового корпуса СС.

Время поджимало, и мы не могли останавливаться, чтобы разобраться во всем происходящем. Но когда мы миновали сарай и кран, я отметил для себя, что эти три человека, качающиеся сейчас в петлях, были одеты в вермахтовскую форму танковых механиков: заляпанные машинным маслом черные комбинезоны, которые я видел множество раз. На шее каждого из них висела табличка с надписью, которую я успел прочитать на ходу:

«Этот человек помог красным, отказавшись помочь войскам СС».

Выезжая на лесную дорогу, я снова оглянулся, на