Ребенок на заказ, или Признания акушерки - Диана Чемберлен

Ноэль загружала коробки в свою машину, когда объявился Джеймс с грузовичком.

– Привет, мисс Ноэль, – сказал он, выскакивая из кабины. – Выходит, маму вашу я не застал.

– Она уехала час назад, – сказала Ноэль, загружая очередную коробку в уже забитую машину.

– Что мы будем делать без нее? – спросил он.

– Вам с Би лучше перестать заводить детей – вот что.

Джеймс усмехнулся. Он стал очень привлекательным мужчиной, и его усмешка неизменно вызывала ответную улыбку.

– Уже слишком поздно, – сказал он.

Ноэль подбоченилась.

– Как, опять? И что вы собираетесь делать со всеми этими детьми?

– Любить их, – пожал плечами Джеймс.

Люди имеют право на собственный выбор, сказала мать, когда, к недоумению Ноэль, Би последний раз объявила о своей беременности.

– Ладно, – сказала Ноэль, – помоги мне отнести диван в твой грузовик.

Им понадобилось полчаса, чтобы вытащить диван через узкую дверь, пронести его по двору и погрузить в машину. А потом Джеймс помог ей с остальными коробками матери.

Ноэль направилась к дому за еще одной коробкой, когда увидела, как Джеймс вдруг выронил одну и всплеснул руками.

– Послушай, девушка! – Он пнул коробку носком ботинка. – Где вы держали эти коробки? Они все в паучьем дерьме.

Ноэль ничего не заметила, но он был прав. Следы паучьей жизнедеятельности свисали по углам, и крышки местами были обвиты паутиной.

– Оставь их, Джеймс, – сказала она. – Живности там никакой нет, но я не хочу тащить эту грязь в дом мисс Уилсон. Дай мне тряпку, и я их оботру.

– Скотч у тебя найдется? – Джеймс присел на корточки рядом с коробкой. – Я посмотрю, нет ли внутри какой заразы.

Найти тряпку в убранной начисто кухне было сложно, и Ноэль в конце концов решила извлечь из чемодана махровую мочалку. Намочив ее под краном, она снова вышла во двор.

Когда она подошла к Джеймсу, он уже поднялся и стоял с какой-то папкой в руках. Он взглянул на Ноэль, сосредоточенно нахмурившись.

– Тебя, что, удочерили?

Она окаменела. Откуда он узнал? Ей самой это стало известно только в ту ночь, когда у Би родился первый ребенок. Тогда мать рассказала ей правду. Они сидели в гамаке на заднем дворе. Мать извинялась за то, что не говорила ей ничего до этого.

– Ты имела право знать раньше, – сказала она. – Но я не хотела, чтобы ты думала, что тот факт, что ты наша приемная дочь, имел какое-то отношение к уходу отца.

Ноэль была потрясена. Словно какая-то пропасть разверзлась перед ней.

– А моя мать? – спросила она. – Кто мои настоящие родители?

– Твой отец и я – твои настоящие родители, – резко ответила мать. – Но твоя биологическая мать была пятнадцатилетней девочкой, вроде той, которую мы только что видели. Такая, как Би. Твой отец… – Она пожала плечами. – Не думаю, чтобы кто-то знал, кто он такой.

– Значит, я не твоя, – сказала Ноэль, с трудом подбирая слова.

– Ты моя, детка. Никогда не говори так.

– Значит, во мне нет индейской крови. – Ноэль чувствовала, как из нее уходит волшебство. Испанский мох, висевший над гамаком, был всего лишь испанским мхом, а не волосами жены индейского вождя.

– Я думаю, в тебе смешанная кровь. Понемногу того, другого и этого. – Мать взяла ее руку и держала у себя на коленях. – Ты – самое лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Сейчас Ноэль смотрела на Джеймса.

– Да, я – приемыш, – сказала она, словно этот факт не имел для нее никакого значения. – Но откуда ты узнал?

Он отдал ей папку.

– Отсюда выпали бумаги, – сказал он. – Мне до этого нет никакого дела. Но для тебя это, может быть, что-то значит.

Мягкий взгляд его карих глаз говорил Ноэль, что он увидел что-то, чего не должен был видеть. Чего и ей не следовало видеть. Когда он передавал ей папку, то коснулся ее руки. Это не было прикосновение мужчины к женщине. Это было прикосновение друга, который знал, что бумаги в этой папке могут навсегда изменить ее жизнь.

Тара

Уилмингтон, Северная Каролина 2010

Боже, до чего это было странно!

Я сидела за столом в «Пайлот-Хаус» напротив Йена, чувствуя, будто пришла на свидание. Вчера он как-то мимоходом сказал, что у него есть два билета в кино. Потом он предложил сначала что-то перекусить. А когда ты ужинаешь на набережной, а впереди у тебя еще фильм в таком чудесном месте, как отремонтированный «Талиан-Холл», что это еще может быть, как не свидание? Йен мне нравился. Я знала его очень давно и, могу сказать честно, в каких-то проявлениях я его просто обожала, но ходить с ним на свидания я не хотела. Я ни с кем не хотела встречаться. Меня приводила в содрогание одна мысль о том, чтобы целоваться с кем-то или даже держаться за руки, кроме Сэма. Это было мне действительно противно. В постели по ночам я испытывала бесконечную тоску, но не просто по любому мужчине. Только по своему мужу.

– Ведь это не свидание, правда? – спросила я Йена, когда официант налил мне второй бокал вина.

Йен засмеялся.

– Нет, если ты этого не хочешь.

– А ты хотел? Хочешь? – Я улыбнулась. Мне было приятно так легко болтать с ним. Мне был нужен мужчина-друг гораздо больше, чем любовник.

– Я просто подумал, как приятно видеть твою улыбку, – сказал Йен. – Вот как сейчас.

Как только он это сказал, я почувствовала, что моя улыбка исчезла. Мне нужно было кое-что сказать ему. Я намеревалась отложить это до завтра, чтобы сегодня вечером мы оба могли расслабиться и отдохнуть. Но вдруг поняла, что не смогу удержаться.

Чуть раньше в этот день, после занятий в школе, я поехала к Ноэль, чтобы помочь Эмерсон убраться в доме. Эмерсон ожидала меня на веранде и, как только я поднялась на верхнюю ступеньку крыльца, схватила меня за руку, потянула на диван и уселась со мной рядом. Лицо ее покраснело, и на нем блестели капельки пота. Я поняла, что она уже давно трудилась в доме. Но напряжение в ее лице было вызвано не физическими усилиями.

– Ты не поверишь, каков оказался результат вскрытия, – сказала она.

– Она была больна, – сказала я. Мне хотелось, чтобы так и было. Смертельная болезнь, при которой не могло быть другого исхода. Я могла представить себе, как она пришла к решению покончить с собой, чтобы не подвергать нас необходимости переживать с ней затянувшуюся мучительную болезнь.

Но это оказалось нечто совсем иное.

Я сидела сейчас за столом, глядя на Йена.

– У Ноэль был ребенок, – сказала я.

Он недоуменно уставился на меня, а потом рассмеялся.