Заклинательница бурь - Мира Вольная

Вдох, два, три. Полная тишина и никакой реакции.

Его глаза неотрывно смотрели на меня, руки сжимали рукоятку меча, хвост метался из стороны в сторону.

Вдох, два, три.

— Господин Лерой, — я подняла голову, ломая тонкий наст, — извольте объясниться.

— Вы стонали, — как на духу выпалил мужчина, даже не подумав отвернуться.

— И что? — я вымоталась, я проголодалась, у меня болела голова, и горело все тело — ну, не пропадать же такому замечательному настроению, в самом деле?

— Вы стонали, — невозмутимо повторил горгулья, все еще разглядывая трещинки на льду.

— Господин Лерой, сколько вам лет?

— Сто сорок пять.

— У вас строгие родители?

— Нет.

— Вы учились в какой-нибудь военной закрытой академии для мальчиков?

— Нет.

— Вы сидели в тюрьме?

— Нет, — прозвучал уже более осмысленный, а потому осторожный ответ.

— Может быть, были в изгнании?

— Нет, — мужчина нахмурился.

— Вы, простите, мужеложец? — поделилась я последней догадкой.

— Что? Не понимаю…

— Честно говоря, я тоже в растерянности, — перебила я горгулью. — У вас проблемы с…

— Лерой! — в проеме ванной появился Драг, обрывая меня на полуслове, но судя по выражению лица горгульи, договаривать мне было не обязательно.

Оборотень схватил друга за плечо, разворачивая ко мне спиной, отвернулся сам и боком, неуклюже поклонился.

— Она стонала, — оправдался хвостатый, я закатила глаза.

— Простите, госпожа Заклинательница, я отлучался на кухню, — зло проговорил волк, сильнее сжимая пальцы на плече друга.

— Все в порядке, господин Драг, вы вовремя появились. И раз уж вы здесь, у меня к вам будет несколько просьб. Верните дверь ванной в ее прежнее состояние и положение, заберите вашего напарника отсюда и вообще из моих покоев, а также будьте добры, объясните ему, что женщина может стонать не только от боли, но и от наслаждения. Его неосведомленность в данном вопросе вызывает недоумение и кажется не совсем нормальной.

— Что?! — рявкнул Лерой, прежде чем волк успел наступить ему на ногу.

— Мой вам искрений совет, господин Лерой, — невозмутимо продолжала я, сверля взглядом спину горгульи, — поймайте любую дворовую девку и проведите с ней ночь.

Думаю, для первого раза ее просветительского таланта хватит, — мужчина было дернулся повернуться, но Драг на этот раз среагировал вовремя и просто вытолкал засранца за порог. Хвостатый раздраженно сопел и скидывал с себя руки напарника, что-то бурча под нос, но к выходу из моей комнаты все же шел, что наталкивало на мысль о наличии у него здравого смысла.

Через четыре луча волк вернул дверь на место, и я снова ушла с головой под воду, пытаясь остыть, как в прямом, так и в переносном смысле. В итоге сделать и то и то толком так и не получилось. Вылезла я из воды только через полтора оборота. Вылезла и тут же мысленно застонала: ветра сообщили, что Алекса во дворце по-прежнему нет, а вот знать уже начала потихоньку стекаться, прибыли министры и Дуглас. Алексий, Димитрий и Николай, судя по всему, стояли под моей дверью. Я плотнее завернулась в халат и распахнула шкаф, полностью игнорируя такой занимательный факт, как наличие троих оболтусов за спиной.

— Софи, как ты себя чувствуешь? — первым подал голос Димитрий.

— Благодаря тебе хорошо, — на кровать полетело платье.

— Мы волновались, Софи, — поддержал друга Алексий.

— Еще бы вам не волноваться, случись что со мной, и некому больше будет вас покрывать перед родителями, — фыркнула я, и на кровати оказались перчатки, так и быть нижнее белье достану потом — нечего травмировать мальчишек. Белье и перчатки — моя слабость.

Я люблю красивые, порочные вещи, и плевать, что кроме меня их никто не видит. Они помогают мне чувствовать себя женщиной, а не холодной стервой и ледяной дрянью.

— Софи, ты не справедлива, — вступил в разговор Николай, — мы действительно волновались.

— Со мной все хорошо, — повернулась я к мальчишкам, — правда.

— Почему тогда у твоих дверей Драг и Лерой? — спросил Алексий.

— Распоряжение твоего Повелителя, — отмахнулась я. — Кстати, что вы можете мне рассказать о горгулье? Давно он в волках? — я оглядела всю троицу: высокого и тонкого, как щепка, Димитрия, чуть полного, но не менее смазливого Алексия и хмурого Ника.

— С чего ты взяла, что Лерой волк? — изумился последний, я склонила голову на бок. — Он — младший граф Сиорский, у нас уже три года. Говорят, на него за что-то сильно прогневался родитель, вот и отправил его к Алексу уму разуму набраться, — хотелось застонать в голос, побиться дурной головой о стену, отругать себя за невнимательность. К волкам присоединился около года, до этого преподавал в нашей академии, но видимо, надоело. Преподавал военное дело, практику. Предельно честный, прямой, жесткий, нас гонял, как щенков. Мы после его тренировок еле-еле до коек доползали.

— Зачем его ко мне приставили? — ни к кому конкретно не обращаясь, тихо спросила я.

— О его личной жизни почти ничего неизвестно. Нормальный, в общем-то, мужик, как все, — пожал плечами Димитрий. — А к тебе думаю, приставили, чтобы не лез куда не надо, граф все-таки, пусть и младший.

— Не знаю, — задумчиво пробормотала я, а потом громко хлопнула в ладоши. — Мальчики, если у вас ничего срочного и раз вы убедились, что со мной все в порядке, то я хотела бы все-таки подготовиться к балу. — Парни дружно закивали и направились к выходу, Димитрий в дверях задержался.

— Мы действительно волновались, — серьезно смотря мне в глаза, проговорил он, — и действительно рады, что с тобой все хорошо.

— Спасибо, — на миг улыбнулась я, а потом все же закрыла за компанией дверь.

А через пол оборота в проеме возник Александр уже полностью готовый к предстоящему событию: в бело-серебристом камзоле, темно-синем шейном платке, с посохом в руках, даже косу заплел. Криво, правда, но усилия я оценила.

— Как ты тут? — спросил он, целуя мне руку, дышать сразу стало легче: зуд, наконец-то, отступил полностью, стало легче дышать, будто в душной комнате окно открыли, и температура тела вернулась в норму.

— Жива, — я втянула его внутрь и подтолкнула к креслу, становясь за спиной. — Садись.

— А что не так? — деланно изумился он. — Сам плел.

— Да уж вижу, почему камердинера не попросил?

— Сам хотел, — буркнул он, а я быстро собирала в руки рассыпавшиеся белые пряди. Не то чтобы это занятие доставляло мне какое-то особое удовольствие, просто выпустить его в таком виде в свет, было выше моих сил. Ему простят. Ему все всегда прощают, стоит этому наглецу улыбнуться, а вот я весь вечер буду дергаться. Да, я люблю, когда все идеально, даже такая мелочь, как коса Повелителя.