Бесконечный Марс - Стивен Бакстер

Он встал, вытянув спину и потерев ладони.

– Что ж, готово. Правда, это временно. Знаешь, я мог бы сделать этот байк самым безопасным в мире. Чтобы никаких заносов и ни малейшей опасности для тебя… что скажешь насчет этого?

Агнес задумалась перед тем, как ответить.

– Не сомневаюсь, что ты можешь, Лобсанг. Я очень впечатлена, честное слово. И тронута. Но знаешь, мотоциклы вроде «Харлея» не хотят быть совершенно безопасными. У таких машин появляется то, что можно назвать душой, тебе не кажется? И нужно позволить этой душе проявить себя, а не ставить ей подножку. Пусть металл будет горяч, а мотор голоден…

– Что ж, тогда вот твой байк с голодным мотором. – Он пожал плечами. – Пожалуйста, управляй им осторожно – но, Агнес, это всего лишь мое пожелание.

Поэтому она аккуратно выкатила байк из маленькой мастерской и повела его через еще не слишком загруженный трафик этого последовательного мира, пока не достигла открытой местности, где позволила машине показать себя. Ветер был сильный, но едва стоило унестись прочь от пугающей индустрии этого молодого города – современных сатанинских мельниц, укрытых временными заборами и рекламными объявлениями, – впереди открывался лучший мир, где воздух чище, а мысли менее печальны. Сквозь рев «Харлея» она пела песни Джони Митчелл[14], следуя черным лентам дорог вдоль снежных берегов заледеневших озер Мэдисона, Запад-5.

Когда она вернулась назад, Лобсанг сообщил ей, что Джошуа Валиенте вернулся домой.

– Я должен его увидеть, – решительно заявил он.

– Но Лобсанг, – вздохнула Агнес. – Возможно, Джошуа не так сильно жаждет с тобой увидеться…

Отлет экспедиции «Армстронга» и «Сернана» с площади Капитолия, Мэдисон-Запад-5, был обставлен как в кино, не без гордости подумала капитан Мэгги Кауфман.

Она стояла здесь со своей командой, выстроившейся, как на параде, перед ступенями Капитолия под ясным голубым небом, какое бывает в январе на Ближней Земле. Стояла прохлада, зато в воздухе, к счастью, не ощущалось смога и пепла Базовой Земли. Перед деревянным фасадом здания был установлен президентский подиум. Все это создавало типичный для середины XXI века вид с парящими камерами и трепещущим голографическим флагом из звезд и полос Америки и ее последовательной Эгиды.

Несколько гостей на сцене ожидали, когда появится сам президент, как он сделал это во время последнего своего выступления в новой столице. Среди них присутствовали адмирал Хирам Дэвидсон, командующий ДолАм, военным подразделением Долгой Земли, и вышестоящий начальник Мэгги. Рядом с ним стоял Дуглас Блэк, невысокий, мрачный, плешивый, словно лысуха, в крупных солнцезащитных очках. Блэк был «близким другом» президента и, как судачили некоторые сайты, его «доверенным советником». В переводе это означало: «его денежным мешком». Он вроде бы никогда не пропускал подобных мероприятий. Но так уж повелось в мире, и началось это задолго до Йеллоустоуна и Дня перехода.

Там же стояла и Роберта Голдинг, совсем молоденькая, очень худая, очевидно, очень умная и теперь уже довольно известная девушка, взлетевшая от интернатуры до места на президентской «кухне» буквально за несколько лет. Когда-то она отправилась вместе с китайцами в их Дальневосточную экспедицию как западный студент в рамках какой-то из программ по обмену учащимися. Тогда ей было всего пятнадцать, и это стало ступенькой в ее дальнейшей эффектной карьере. Голдинг работала с Натаном Боссом, старпомом Мэгги, как советник по планированию отправляющейся сегодня экспедиции. И Мэгги считала, что Роберта заслужила свое место на сцене.

Вокруг этой группы собрался привычный аппарат президентской службы безопасности, включая жужжащих над головами дронов, размещенных по периметру подиума тяжеловооруженных и бдительных морпехов – некоторые из них время от времени переходили в соседние миры, проверяя их на предмет возможной угрозы. За ними шли ряды полиции, военные и гражданские охранники держали толпу на почтительном расстоянии от эпицентра происходящего. Но все эти толпы и близко не могли сравниться с теми, которые собирались когда-то в подобных случаях в Базовом Вашингтоне, округе Колумбия, подумала Мэгги. Зрители были одеты по большей части в подобающую молодому колониальному городу одежду: комбинезоны и практичные пальто вместо костюмов, самодельные мокасины и ботинки вместо фабричных кожаных туфель. Среди собравшихся можно было увидеть много, очень много маленьких детишек. После Йеллоустоуна, точнее даже задолго до этой великой разделительной линии в истории, в последовательных Америках произошел бум рождаемости, а сейчас многодетные семьи поощряла еще и политика Каули с ее дотациями и налоговыми льготами.

А позади толпы вдаль тянулся небрежно раскинувшийся новый Мэдисон. Между широкими проспектами и развернувшимися стройками Мэгги могла увидеть весь путь до озер, определявших расположение Мэдисона во всех последовательных мирах, – их спокойная ледяная белизна сверкала под низким январским солнцем, лишь изредка подергиваясь голубой рябью. Согласно обширному, элегантному и современному плану городской застройки, завещанному этому последовательному поселению отцами-основателями, изящные новые здания, обслуживающие поток прибывших сюда политиков и клерков, соседствовали с более практичными строениями вроде конюшен, стоявших всего в сотне ярдов от самого Капитолия. Это было лишь малое подобие Базовой Земли из доядерной эпохи. Но оно явило собой притягательный сплав американских традиций, старых и новых.

Никто не завидовал Брайану Каули и его противоречащему конституции третьему, как у Рузвельта, сроку. Общественное мнение сошлось на том, что, какими бы мутными ни были процессы, впервые вытолкнувшие Каули на эту должность в 2036 году – когда он возглавлял деструктивное и противоречивое антипереходное движение «Друзья человечества», – он прочно обосновался на вершине, и теперь благодаря его усилиям последствия суперизвержения стали сходить на нет. Несменяемость власти в условиях продолжающегося кризиса была благом, а других кандидатов, которые сделали бы его работу лучше, просто не нашлось – и во время живых телеэфиров все видели, какое огромное бремя несет на себе Каули, стареющий буквально на глазах. Его неофициальным лозунгом стало выражение: «Никто не страдает больше, чем я».

Но, известный своей страстью играть на публику, он был только рад обставить все как представление.

– Что он собирается делать? Ждать, пока мы все разойдемся? – прошептал Мэгги Джо Маккензи, пока они стояли, ожидая в собравшейся толпе.

– Не преувеличивай, Мак. Это все шоу. Я имею в виду экспедиция «Армстронга» и «Сернана». И к тому же оно чертовски дорогое. Нам пришлось ждать этого годы, пока мы работали над восстановлением после Йеллоустоуна. Ты не можешь винить Каули за то, что он растягивает момент – для него в этом весь смысл происходящего.

– Хм-м, – скептически отозвался Мак и с кислым выражением лица оглянулся на экипажи двух судов из маленькой эскадры Мэгги. – Замечательная экспедиция.