Невеста маркиза - Лесли Лафой

– Симона! Какой приятный сюрприз!

Услышав радостный вопль Эммалины, Симона повернулась к дверям гостиной. Эмми улыбалась и, похоже, не замечала огромных красных пятен, покрывавших всю переднюю часть ее белого фартука.

Симона быстро оглядела пятна и кивком указала на руку подруги:

– Ты, кажется, порезалась, Эмми…

Эммалина подняла руку.

– Нет, это краска. Я в оранжерее прилагаю все силы к тому, чтобы выработать главные умения, которые положено иметь настоящей леди, но, к счастью, ты пришла, чтобы спасти меня.

Симона рассмеялась и приподняла руку с фраком Тристана.

– Твой брат вчера вечером одолжил мне эту одежду, и я подумала, что ты сможешь вернуть ему фрак вместе со словами благодарности.

– Ты можешь сделать это сама, – отозвалась Эмми, светясь лучезарной улыбкой. – Тристан обещал зайти сегодня утром, так что я жду его с минуты на минуту.

Если бы Симона хотела поступить разумно и осмотрительно, то придумала бы какую-нибудь отговорку и убежала. Однако она лишь пожала плечами:

– О да, так будет лучше. А что ты рисуешь?

– Пойдем, я тебе покажу. – Эмми быстро повернулась и направилась в глубину дома, предоставляя Симоне идти за ней.

Их сразу окружило невероятное количество причудливых предметов мебели, которыми были уставлены все коридоры, но Эммалину Таунсенд это нисколько не смущало – она шагала, высоко подняв голову и прямо держа спину.

– Предполагается, что это будет натюрморт с розами, но пока получается не слишком хорошо, – сказала Эмми, когда они вошли в оранжерею и подошли к мольберту, установленному среди множества плетеных кресел с мягкими подушками. – Мои розы больше похожи на потеки краски, чем на цветы. Может, хочешь выпить кофе – он довольно свежий и еще не совсем остыл.

– Кофе будет очень кстати, спасибо, – ответила Симона и, пока Эмми возилась у чайного столика, стала рассматривать картину.

– Ты тоже пишешь картины, Симона? – вдруг услышала она.

– Только если ко мне очень пристанут, – призналась она, вешая фрак Тристана на спинку кресла и принимая от подруги блюдце с чашкой. – Моя старшая сестра как-то наняла мастера, который попытался пробудить во мне художницу, но, в конце концов, вынужден был признать свое поражение.

– А мой наставник уехал в отпуск и забыл вернуться. – Эмми тоже взяла чашку и, оглядев свою картину, добавила: – Это было крайне эгоистично с его стороны. Джеймс умел писать неплохие картины, а Тристан способен творить просто потрясающие вещи с помощью куска графита. Ужасно несправедливо, что они забрали все таланты, а мне ничего не оставили.

– Уверена, все дело в том, чтобы очень сильно захотеть, – дипломатично сообщила Симона. – И еще надо отвести достаточно времени на занятия.

– Ты правда так считаешь?

На самом деле Симона так не думала, но признание этого могло оказаться слишком обидным для ее собеседницы.

– Может, дело в том, что тебя не вдохновляют натюрморты? Ты никогда не пробовала изображать что-то, что тебя интересует?

Эмми со вздохом кивнула:

– Кот, но он не желает достаточно долго сидеть на месте.

– Да, коты очень независимые, – согласилась Симона. – Если им надоело, то надоело – и все тут.

– Послушай, я могла бы нарисовать тебя!

Симона не сразу нашлась, что ответить. Если Эммалина не может изобразить цветок, то где гарантия, что ей удастся похоже передать лицо…

– Ты согласишься позировать мне, ведь правда? Пожалуйста, согласись! Портрет ты могла бы преподнести кому-нибудь в качестве подарка…

Симона осторожно покрутила головой.

– Ну…

– Ох, спасибо! – Эмми быстро поставила свою чашку на столик. – Это куда интереснее, чем рисовать пустые винные бутылки или вянущие цветы на глупой подставке! Как бы ты хотела позировать?

– А разве нельзя просто сидеть в кресле?

– Конечно, нет! – заверила ее Эммалина. – Мне нужно поймать твою истинную суть, твою энергию и уверенность в себе. Глядя на портрет, люди должны понимать, что ты самый интересный человек из всех, кого они до сих пор встречали.

«Если принять во внимание способности Эмми к изобразительному искусству, то единственное, что люди смогут понять, – так это то, что Эмми следовало бы заниматься вышиванием», – с грустью подумала Симона.

– А что, если мы предложим коту рыбки и блюдечко сливок? Кстати, где он?

Эмми засмеялась.

– Лучше поищи место, где тебе нравится позировать, а я пока приготовлю холст и краски! Не бойся, это быстро: у меня всегда все готово на тот случай, если меня посетит муза и я не смогу бороться с потоком творческого вдохновения.

Эммалина была настолько обрадована, что Симона не рискнула возражать дальше и принялась снимать жакет для верховой езды. Потом она положила его на спинку кресла поверх фрака Тристана, а к тому времени, когда ее подруга вернулась с большим холстом, успела устроиться на диванчике с самыми толстыми подушками, решив, что сидеть на них будет наименее мучительно.

– Так подойдет, Эмми? – спросила она, расправив юбку так, чтобы разрез стал не слишком заметен.

– Да, но только тебе надо немного наклонить голову.

Симона послушалась, решив, что теперь будет больше походить на кота Фионы, когда он смотрит на птичку сквозь оконное стекло.

– Нет, я была не права. Держи голову так, как вначале.

Симона с удовольствием повиновалась и постаралась не вздыхать слишком громко, когда Эммалина принялась разглядывать ее из-за мольберта. Боже, если бы она не обещала…

И тут ей показалось, что Тристан услышал ее мысли: быстрым шагом войдя в оранжерею, он остановился и прищурился.

Симона улыбнулась и позволила своему взгляду медленно скользнуть по нему, начиная с головы и кончая носками сапог. Этот неспешный осмотр оказался настолько приятным, что она повторила его еще раз, в обратном направлении, а когда встретилась с ним взглядом, его глаза искрились и уголки рта приподнялись в понимающей улыбке.

– Чем это вы тут занимаетесь?

Эммалина быстро обернулась:

– Я собираюсь написать портрет Симоны! – Она замерла в ожидании.

Тристан забавно втянул щеки, но не стал высказывать свое мнение вслух, а, подойдя к сестре, ласково ее обнял. Глядя поверх мольберта, он встретился взглядом с гостьей и негромко сказал:

– Доброе утро!

Сердце Симоны забилось сильнее; она словно ощутила легкое прикосновение кончиков его пальцев к своим губам.

– Доброе утро. Вчера вечером я забыла вернуть вам ваш фрак и поэтому взяла его с собой. Спасибо, вы были так заботливы…