Великосветский переполох - Эдит Лэйтон

Если у них с леди Аннабеллой есть будущее, они обретут его здесь. А если у них нет общего будущего, то здешняя атмосфера сможет хотя бы залечить его душу и подготовить к грядущим испытаниям.

Они проехали мимо пурпурной стены высоких кустов рододендронов, обогнули тенистый выступ, закрытый зарослями не менее высоких папоротников. Когда экипажи вновь выехали на залитое солнцем место, коровы, пасущиеся на ближайшем к лесу лугу, подняли головы и проводили взглядами небольшой караван, который вновь совершил поворот, после чего впереди показался охотничий домик. Двухэтажное здание насчитывало двадцать комнат, но совершенно не выглядело подавляющим. Построенный из мягкого камня дом вписывался в окружающий пейзаж столь естественно, словно сам, подобно окружавшим его деревьям, поднялся из земли.

Когда они остановились перед домом, Майлс отпустил свою лошадь и направился к первой карете. Он нетерпеливо ждал, пока кучер опустил ступеньки. Его прекрасная дама, вероятно, привыкла к пышным домам и дворцам, но он искренне чувствовал, что не многие дворцы в Англии могут сравниться с его сельским убежищем по красоте и покою.

Дверца кареты отворилась, и показалась Аннабелла; слегка наклонившись, она с большой осторожностью, опираясь на предложенную Майлсом руку, стала спускаться по ступенькам экипажа. Ступив на землю и по-прежнему держась за руку мужа, она огляделась вокруг.

Затем с величайшим изумлением она взглянула на него, тяжело вздохнув, зашаталась, закрыла глаза и рухнула прямо у его ног.

Майлс перенес новобрачную через порог, но радости это ему не доставило.

— Моя супруга заболела, — сообщил он изумленной челяди, собравшейся в холле и во все глаза смотревшей на приехавших. — Привезите врача. Приведите сюда ее горничную. Я отнесу свою жену наверх. Голубую спальню подготовили? — бросил он через плечо, поднимаясь по лестнице.

— Да, милорд, — ответила экономка.

Майлс двигался быстро, но не отрывая взгляда от женщины, лежащей на его руках. Она была бледна, холодна и абсолютно без чувств. Он видел, что от дыхания грудь ее продолжает вздыматься — по крайней мере она жива. Он не потерял самообладания, поскольку научился сохранять спокойствие в чрезвычайных ситуациях, но был встревожен. Он мог поклясться, что это не было простое недомогание. Ему доводилось видеть мужчин, раненных в бою, на суше и на море. Это не было похоже на морскую болезнь или последствия пищевого отравления — если только это не был яд. Его молодая жена была страшно больна. Она была легкой, но Майлс странным образом ощущал тяжесть ее тела на своих руках. Вся живость, сила духа, так украшавшие ее, исчезли. Она все еще была восхитительна; даже в таком состоянии Аннабелла была красива той трагической красотой, которой была отмечена только что вынутая из воды утонувшая Офелия. Глупо чувствовать себя виноватым, причиной этому не могла быть их интимная близость; причина крылась в чем-то другом, убеждал он себя. Но он помнил, какой измученной она была после первой брачной ночи. Она пыталась все скрыть, но он заметил ее недомогание. И поэтому, укладывая ее на постель, он испытывал больше чем простое чувство вины.

Майлс дотронулся до ее лица. Оно горело, но когда он коснулся ее руки, то почувствовал, что она буквально ледяная. Он растирал ее маленькие ладони, пытаясь согреть. Где эта чертова горничная? Где этот проклятый доктор? Майлс повернулся, чтобы позвать на помощь, но, услышав ее стон, вновь обернулся к жене.

Она попыталась сесть.

— Тихо, тихо! — прошептал он, присев на краешек кровати и обняв ее. — Вы упали в обморок. Сейчас вам нужно лежать. Если встать слишком быстро, вы снова потеряете сознание.

— У меня нет обыкновения падать в обмороки, — слабым голосом произнесла она.

Это уже было на нее похоже. Ему удалось улыбнуться.

— Возможно, и нет. Но сегодня это случилось. Подождите, необходимо прийти в себя.

Она положила голову на плечо Майлсу и взглянула на него. Его поразила сверкающая голубизна ее глаз — слишком ярких, как ему показалось. Он ощутил дрожь, пробежавшую по ее телу.

— Майлс, я чувствую себя ужасно. По-настоящему отвратительно. Дело уже не только в желудке. Горло у меня болит так же сильно, как и голова, а голова раскалывается так, что я совершенно не могу собраться с мыслями. Но я не думаю, что это может быть связано с тем, что я… беременна. А вы? Я хочу сказать, вы не считаете, что это возможно?

— О Боже! — вымолвил он, обнимая ее крепче. — Нет, Аннабелла, я, честное слово, так не считаю.

— Что ж, это утешает, — сказала она.

— Да, — согласился он, надеясь, что это действительно так, поскольку мысль о том, что она забеременела после их первого интимного опыта, да к тому же такого неудачного, была для него столь же гнетущей, как, очевидно, и для нее. Но она вновь содрогнулась в ознобе, и он понял, что отнюдь не страх вызывает дрожь в ее теле. Это обеспокоило его еще больше.

— Я ее супруг. Нет никакой необходимости заставлять меня ждать за дверью, — решительно произнес Майлс, встав у стены и наблюдая, как доктор осматривает Аннабеллу.

— Как вам будет угодно, сэр, — пробормотал доктор. Весьма упитанный мужчина, которого, по всей видимости, оторвали от обеденного стола, врач, казалось, был гораздо больше озабочен болезнью Аннабеллы, чем титулом Майлса.

— И вы говорите, что такие ощущения появились сегодня утром? — спросил он Аннабеллу, вновь осмотрев ее язык.

Она кивнула, но даже это небольшое усилие заставило ее лицо исказиться от боли.

— Кашель есть?

Майлс уже было отрицательно качнул головой, но она ответила:

— Да, я начала покашливать в полдень, когда ехала в карете.

Майлс замер. Он не знал. Он ведь не ехал в экипаже вместе с ней.

— Кожа чистая, — пробормотал доктор, когда, отвернув халат, в который горничная одела Аннабеллу, он осмотрел ее белую грудь. — Сыпи нет. Лишь внезапный приступ тошноты, боль в желудке, потом лихорадка, озноб, головная и мышечная боль, так?

— Да. Это хорошо или плохо? — спросила Аннабелла, слишком обеспокоенная, чтобы стесняться своего полуобнаженного вида.

Врач пробормотал что-то нечленораздельное, еще шире раздвинул отвороты халата и приложил ухо к ее груди, чтобы прослушать еще раз.

— Вы ведь только что прибыли из Лондона, не так ли? — спросил он, выпрямившись.

— Верно, — ответил Майлс. — А это имеет какое-либо значение?

Доктор нахмурился. Он встал.

— Я получил несколько писем от коллег из Лондона. Там вовсю свирепствует смертельная инфекция. Очень похоже. Здесь у нас пока не было ни одного случая. Теперь, как мы видим, есть.

— Чем мы можем ей помочь? — спросил Майлс.

— Я оставлю лекарства. Проследите, чтобы она принимала их, как предписано.