Гипнотизер в МВД: тотальный контроль. Том 3 - Алим Тыналин

после того, как Гаврилов умер, просто для того, чтобы показать, кто это сделал.

Да, он уже делал так раньше. Я помню по предыдущим эпизодам, например, он точно также сделал с Гуляевым.

Место преступления было оцеплено, вокруг ходили милиционеры и криминалисты, фотограф делал снимки. Из-за деревьев сюда проникало мало света и поэтому он пользовался вспышкой. Руководство областного УВД уже побывало здесь и успело уехать, отчитываться перед вышестоящим начальством о том, что они предприняли все возможные меры для поимки преступника. И что в самом ближайшем времени это будет сделано.

Я взглянул на машину убитого, серую Волгу, ее силуэт смутно виднелся за деревьями. Чтобы машину не увидели с дороги во время ритуала, Пиковый туз спрятал ее подальше, в чаще леса.

— Он каким-то образом похитил профессора в его собственной машине, потом привез сюда и убил, — задумчиво сказала Белокрылова. — Как он сделал это?

Я снова подошел к трупу, опустился на колени и осмотрел его. Пощупал мраморно-белую кожу, по которой уже ползали стайки трудолюбивых муравьев. Поглядел в черные провалы окровавленных глазниц.

— Он его усыпил, прямо в машине, — сказал я, поднялся и отряхнул листья и веточки с ладоней. Вернее, с толстых резиновых перчаток, поскольку чтобы не испортить улики, я надел латаные-перелатаные перчатки многоразового пользования, взятые у знакомого криминалиста. — Потом привез сюда и умертвил. Усыпил с помощью какого-то препарата, экспертиза покажет. Может, шприц, а может…

Я осмотрел коричневый пиджак профессора, аккуратно повешенный на нижнюю ветку дуба на окраине поляны. В карманах бумажник, носовой платок, расческа, ручка и блокнот. Убийца ничего не взял, только я не вижу семейных фотографий.

Отправился к машине. С хрустом и треском пробрался сквозь кусты, открыл скрипнувшую дверцу и заглянул в широкий большой салон. Но сначала обратил внимание на замок.

На железной ручке я заметил свежие царапины, еле видимые, но вполне отчетливые, три тонкие извилистые полоски, как будто какой-то зверь провел здесь стальными когтями. Да, это и был зверь, самый страшный зверь из всех, какие только могут попасться на пути.

Внутри на пассажирском сиденье лежали разбросанные бумаги. На заднем сиденье портфель, тоже с бумагами. В замке зажигания под рулем я не заметил ключа, он лежал в бардачке, куда я тут же заглянул.

А потом мое внимание привлекла серебристая металлическая фляжка с гладкими потертыми краями и удобным кожаным ремнем, чтобы можно было вешать на шею или на пояс. Я отвинтил крышку и заглянул внутрь.

На донышке колыхалась черно-бурая жидкость, я осторожно принюхался и ощутил аромат кофе, а еще слабый запах алкоголя. Хм, кофе с коньяком, а наш профессор был гурман.

Я положил фляжку на место, потом открыл заднюю дверцу и заглянул назад. На коврике остались еле видимые комочки грязи, сам коврик лежал косо, как будто его сдвинули резким движением. Вот где он прятался, этот уродец.

Вернулся назад, а продираясь по дороге через кусты, я с удовольствием стянул с себя мокрые от пота темно-синие перчатки. Они принадлежали не мне, и сомневаюсь, что владелец криминалист мыл их каждый раз после осмотра, снаружи и внутри. Тьфу, какая мерзость, в следующий раз буду пользоваться носовым платком.

Белокрылова разговаривала с экспертом-криминалистом Русецким, мы с ним до этого виделись несколько раз, и он каждый раз насмешливо отзывался о моих способностях.

— Ну как, ты уже нашел убийцу? — насмешливо спросил Русицкий, молодой мужчина лет тридцати, тощий и среднего роста, с небольшими пронзительными зелеными глазками, в нелепо сидящих на нем широких пузырчатых брюках и клетчатой рубашке. Волосы всклокочены, как будто он только что проснулся. — Тебе дать наручники, чтобы привести его сюда или ты его загипнотизируешь и заставишь сдаться самому?

Я с неудовольствием поглядел на Русицкого. От своей профессии криминалисты, как и врачи, частенько становятся циничными и черствыми к насильственной смерти людей, бывает, позволяют себе и черный юмор. Я тоже не подарок в этом отношении, но сейчас меня занимала личность преступника и совершенное преступление, поэтому мне было плевать на насмешки криминалиста.

— Он усыпил жертву с помощью снотворного, подмешанного в фляжку, — я указал в сторону машины. — Проверьте состав напитка внутри фляжки, там наверняка есть посторонние примеси. Потом перехватил управление и привез сюда. Но сначала дождался прихода профессора, сидя на заднем сиденье его машины. Он взломал замок и затаился внутри.

Русницкий тревожно взглянул на машину, и ответил:

— Мы и так собирались ее осмотреть, что ты вечно лезешь поперед батька в пекло? — не дожидаясь окончания беседы, он пошел к машине через кусты, моим недавним путем. На ходу позвал коллегу: — Эй, Рубахин, пойдем! Почему вы до сих пор не осмотрели машину?

Белокрылова внесла данные в записную книжку маленьким карандашиком.

— Ты уверен, что это Пиковый туз? — спросила она, не глядя на меня.

Я кивнул. Сомнений нет. Это он, черт его подери.

— Вполне возможно, что этот псих сожрал сердце и другие внутренние органы, — пробормотал я. — Это их внутренние убеждения. Они считают, что если съесть часть человека, к тебе перейдут его знания и силы. А еще он наверняка выпил кровь профессора. Проклятый псих.

Белокрылова закрыла глаза. Я видел, как она борется с отвращением.

Сзади подъехал «УАЗик», скрипнул тормозами, поднял кучу пыли на сухой дороге. Из него вышел Терехов Витя, все такой же сильный и улыбчивый, рубаха парень. В строгом сером костюме, с синим галстуком, несмотря на жару, коротко постриженный, большие глаза радостно блеснули.

— Шеф, нас срочно вызывают в Политех, — сказал он, быстро подойдя к нам и пожав мне руку: — Привет, Ян. Надо же, ты нисколько не изменился. Где ты был?

Но Белокрылова сложила записную книжку, чуть выступила вперед и насторожилась.

— А что случилось? Только не говори, что еще один труп.

Терехов сокрушенно кивнул.

— Так точно. Да еще какой труп. Убили Бокина Михаила Григорьевича, он известный ученый и публицист, занимался проблемами охраны окружающей среды. Должен был выступать с докладом на Всесоюзной конференции политехнического университета, но его убили прямо там, перед выступлением.

Белокрылова застонала и сунула записную книжку в сумочку.

— Да сегодня прямо день убийств людей науки, — заметил я. — Что это, звезды сошлись неблагополучно? Витя, ты не пишешь диссертацию? Если что, лучше даже не начинай, сейчас это опасно. Вы езжайте, а я подъеду позже.

Белокрылова схватила меня за локоть и потащила к «УАЗику». Терехов с улыбкой шел сзади.

— Ага, еще чего! Ты поедешь с нами! Мне нужно, чтобы ты осмотрел место происшествия и вообще, занялся этим делом. А иначе мы будем с ним