Принц, нищий и маньяк - Ольга Баскова

– Сегодня или завтра – какая разница. Поезжай, милая.

Она рванула, как гоночная машина. Пакет с вещами, приобретенными ею за время работы посудомойкой, перекочевал в квартиру в центре Москвы.

Утром Таня пришла к менеджеру и заявила:

– Я готова совмещать две должности. Какие – выбирайте сами. Можете поставить меня на весь день к раковине, можете дать шанс подняться – поработать официанткой.

Игорь почесал бритый затылок:

– Справишься? Мне понравилось, как ты моталась между столиками.

Девушка горячо ответила:

– Справлюсь!

– Тогда – официантка в дневную смену и посудомойка – в ночную.

– Прекрасно.

– Иди к Ирине. Она выдаст тебе форму, – он проводил жалостливым взглядом ее хрупкую фигурку и подумал: «Малышка на мели. Сколько она выдержит?»

То же самое сказала ей и Рита:

– Ты чокнулась, подруга! Я работаю в этом кафе почти год и скажу тебе честно: посудомойки здесь не задерживаются. Возможно, ты – исключение. Однако что станет с твоими руками? Вдруг ты приобретешь астму? И ради чего? Ради кого? Ради красавчика альфонса, который до знакомства с тобой благополучно пропивал денежки?

Таня молчала. Рита предприняла последнюю попытку:

– Он негодяй, понимаешь? У него было много женщин, но ни одна не задержалась. Знаешь почему? Он обдирает их и выкидывает. Хочешь стать очередной?

Лазарева оттолкнула Ритину руку, дружески лежавшую на ее плече:

– Откуда такие сведения? Ты была одной из них?

Подруга вспыхнула:

– Дура! Между нами все кончено! Я тебя больше знать не хочу!

Таня не моргнула и глазом:

– Как тебе угодно, дорогая. Когда-то ты сама сказала мне, что Москва – жестокий город. Стас – это мой шанс остаться здесь и покорить столицу. Для этого можно и потрудиться.

Рита поправила заколку в виде белой розы и усмехнулась:

– Не перетрудись!

– Не волнуйся.

Так закончилось их дружеское общение. Сначала Таня не нуждалась в нем. Она действительно безумно уставала после каторжной работы и, еле передвигая ноги, плелась домой, где ее с нетерпением ждал Стас. Возможно, он действительно был потрясающ в постели, но усталой девушке больше всего хотелось принять ванну и погрузиться в сон. Красавчик будто не замечал ее усталости. Порой, неудовлетворенный, он будил ее среди ночи, и рано утром ей приходилось загримировывать черные круги под глазами. Через месяц Тане стало казаться: если она проживет в таком темпе еще хоть пару дней, Москва примет в свои объятия ее труп. Она решила поговорить об этом со Стасом. Он выслушал ее с детской улыбкой:

– Я не хотел вмешиваться в твою жизнь, киска. Но тебе стоит бросить эту работу.

Лазарева открыла рот:

– Как же мы будем жить?

– Ты говорила, что ради меня готова на все. Это так?

– Да, – девушка ответила, не раздумывая.

– Тогда выслушай разумный совет. Повторяю, разумный. Иди на панель.

– Что?! Ах, ты… – она накинулась на любовника с кулаками, однако красавчику ничего не стоило скрутить ее.

– Полегче, детка. Пожалей свои натруженные ручки. К слову, они у тебя в ужасном состоянии. Еще пару месяцев у мойки – и ты превратишься в старуху.

В тот вечер Таня взяла пакет с вещами и вернулась в подсобку.

– Ты оказалась права, – сообщила она Рите на следующий день. – Прости меня.

Подруги обнялись.

– В Москве много негодяев, – примирительно сказала Рита. – Будь осторожна.

Таня поставила в известность Игоря, что совместительство ей больше не под силу.

– Переходи на должность официантки, – посоветовал он. – Хозяин доволен твоей работой. Он хочет повысить тебе оклад.

Однако и на эти деньги девушка не смогла подыскать жилье. Дни летели с необыкновенной скоростью, а в ее жизни не произошло ничего хорошего. Стас приходил в кафе, дружески улыбался ей, но Таня отворачивалась от молодого человека, всем своим видом демонстрируя презрение. Неизвестно, как бы дальше сложилась ее жизнь, если бы не одно событие, заставившее молодую провинциалку пересмотреть свои взгляды и задуматься. Однажды к кафе подкатила шикарная машина, и из нее вышла не менее шикарная женщина. Ее стройную фигуру облегал костюм строгого, но элегантного покроя. Длинные сапоги из натуральной кожи идеально сидели на стройных ногах. Тонкие черты лица были удивительно гармоничны. Прекрасная незнакомка переборщила с косметикой, но в остальном она показалась Тане принцессой, сошедшей с обложки модного журнала.

– Кто это? – спросила она у Риты.

Та, заметив выражение лица подруги, весело засмеялась:

– Ты думала, что это царица Савская? Признайся!

Лазарева пожала плечами:

– Никак не меньше. Жена олигарха?

Подруга не переставала хохотать:

– Нет, это всего лишь дорогая валютная проститутка!

– Валютная проститутка?!

– Вот именно.

Таня оторопела. Из-за занавески, отделявшей кухню от зала, она как завороженная наблюдала за женщиной, за ее изящными руками, тонкими пальцами с наращенными ногтями с диковинной росписью, украшенной стразами. Мысли в ее голове путались. Коллеги вернули ее к реальности:

– Клиент за вторым столиком в бешенстве. Он ждет коктейль уже пятнадцать минут.

Автоматически выполняя заказы, девушка продолжала любоваться дамой. Да, пусть она проститутка, но разве она не хозяйка жизни? В тот же вечер она решилась и позвонила Стасу:

– Я согласна. Только люби меня.

Парень даже не поинтересовался, что она имеет в виду. По его мнению, иначе не могло и быть. Ее пакет снова перекочевал в квартиру к молодому альфонсу. Таня уволилась из кафе.

* * *

– Я не выйду ночью, – ныла девушка, а красавчик лишь усмехался:

– Это необязательно. Сейчас можно дать объявление в газету. Только одно условие: не приводи мужиков в мой дом.

Лазарева дала объявление. Вернее, она просто отнесла в редакцию газеты то, что написал Стас. А уж он не поскупился на расхваливание сексуальных достоинств Эльвиры (под таким псевдонимом Татьяне суждено было продолжить покорение Москвы). Желающие откликнулись сразу. Таня казалась такой молодой и невинной, и они охотно проводили с ней ночи и вечера. Правда, девушка так и не привыкла к новой профессии. Ни один клиент не вызвал у нее даже малейшего желания отдаться и получить удовольствие. А тут еще новые неприятности. Молодой альфонс перестал пускать ее в свою постель.

– Можешь жить в этой комнате сколько угодно, – он предоставил ей угловую, самую темную и сырую. – Но прошу тебя, не лезь ко мне. Может, ты уже подцепила болезнь. А я их до смерти боюсь.