Русофобия. История изобретения страха - Наталия Петровна Таньшина

может только копировать западные ценности, но никогда Европой не станет и не сможет воспринять её достижения. Более того, согласно этому подходу, Россия — свирепая и дикая Азия, Орда. Неслучайно для маркиза Кюстина «Сибирь начинается от Вислы», и в целом «Сибирь» — это квинтэссенция России. Именно книгу А. де Кюстина «Россия в 1839 году» можно считать классикой такого подхода, своеобразной «Библией русофобов», хотя у неё есть и много защитников, вовсе не считающих, что автор создал однозначно негативный образ нашей страны.

О таком взгляде на Россию в 1844 году писал Ф.И. Тютчев: «В течение веков европейский Запад совершенно простодушно верил, что, кроме него, нет и не может быть другой Европы. Конечно, он знал, что за его пределами существуют ещё другие народы и государства, называющие себя христианскими <…> Но чтобы за этими пределами жила другая, Восточная Европа, вполне законная сестра христианского Запада, христианская, как и он <…> вот что было невозможно допустить, вот что многие предпочли бы подвергнуть сомнению, даже сегодня…»[176]

Наш современник А. Безансон, сравнивая Россию с Европой, в европейскости ей отказывает: «Пройдёмся по списку главных признаков „европейскости": средневековая церковь и империя? нет, ничего подобного Россия не знала. Феодализм и рыцарство? нет. Возрождение и Реформация? нет. Таким образом, нет никаких оснований считать Россию частью Европы»[177]. Безансон даже утверждает: «Пушкин с печальным смирением признавал, что в России единственный европеец — это правительство; он знал, что говорит». При этом, по словам исследователя, Россия была в определённой степени чужда Европе не потому, что «отставала» от неё, но потому, что ее «догоняла», и это оказывало на неё «развращающее» действие[178].

Русские — не европейцы, они азиаты, татары, варвары, одним словом, — Орда. Конечно, восприятие соперника как варвара, не-доевропейца можно встретить у европейских народов в их отношении друг к другу, но применимо к русским этот образ использовался на редкость настойчиво всеми их противниками[179]. При этом такой подход весьма удобен, поскольку даёт простые ответы на сложные вопросы. В конце XIX века историк И. И. Иванов писал: «Не надо раздумывать над противоречиями в русской жизни, над странностями русского быта и русских людей, всё это объясняется удивительно легко. Чем страннее, тем понятнее. Чем нелепее, тем естественнее»[180].

Поэтому, если второй подход предполагает, что с Россией надо работать в надежде на её исправление и улучшение, то третий подразумевает, что с ней надо всячески бороться, но, поскольку из-за огромных размеров её сложно уничтожить, надо сделать её слабой и расчленить.

При этом необходимо помнить, что формирование представлений о Другом является формой самопознания, и, размышляя о том, является ли Россия частью Европы, европейцы думали прежде всего о том, что такое Европа. Поэтому рассуждения европейцев о России — это во многом их раздумья о Европе.

В чём причина негативного отношения к русским: виноваты они сами или исторические условия?

В чём причина негативного отношения к русским? Виноваты они сами или это связано с внешними факторами? Здесь можно выделить ряд точек зрения.

В соответствии с первой, причины негативного восприятия русских связаны с отрицательными качествами самого русского народа. Как отмечает Г. Меттан, «миф о русском медведе-людоеде и о жестоком самодержце имеет лишь одно назначение: показать, что Россия сама виновата и в собственных несчастьях, и в тех бедах, которые она навязывает всему миру»[181]. В XIX веке появляются и расовые теории, прямо относящие русских к неполноценным, низшим расам.

Вторая точка зрения ориентирована на поиск основ русофобии в особенностях исторического развития России, в военных конфликтах между Россией и Западом, а также в специфических особенностях восприятия Другого. Например, Анатоль Леруа-Больё главным бедствием России считал её национальную историю: все силы ушли на борьбу за выживание, ни на что другое их просто не хватило. А известный американский историк, специалист по истории России Ричард Пайпс предложил теорию «патримони-альности», «вотчинности» российского государства: история России рассматривается как история тирании, при которой экономическая и политическая власть сосредоточены в руках одного человека, безраздельно властвующего над безответной массой рабов, будь то крепостные пролетарии или советские рабочие[182]. Именно американская интеллектуальная элита, такие её представители, как Р. Пайпс, Г. Киссинджер, 3. Бжезинский, сыграли особую роль в формировании негативного образа России, полагая, что российская политическая культура и ментальность препятствуют демократизации страны[183].

По сути, данные позиции лишь дополняют друг друга. По словам Г. Меттана, «громкие академические теории о «традиционном патриархальном укладе» и о «предопределённости российского пути географическими факторами» нужны лишь для того, чтобы доказать «атавистическую приверженность России к автаркии и экспансионизму, что в свою очередь нужно для того, чтобы оправдать и прикрыть евро-американские империалистические замашки»[184].

Можно выделить ещё одну точку зрения, в соответствии с которой никакой русофобии нет, её якобы изобрели сами русские, убеждённые, что все вокруг им желают зла, ненавидят и хотят уничтожить, на самом же деле — это фантазия, страх, и русским только кажется, что в мире существует русофобия. Что характерно, такой подход существует и в самой России. Наиболее отчётливо такую позицию озвучил американский дипломат и историк-славист Джордж Фрост Кеннан[185] сначала в своей «длинной телеграмме», ставшей основой «доктрины сдерживания», а потом и в книге о маркизе де Кюстине: «Что бы ни говорили про Кюстина, и как бы справедливы ни были указания на его недостатки, наши современники должны признать, что в своих мимолётных взглядах на Россию он прозрел именно те качества власти и общества, признание и исправление которых помогли бы русским обезопасить себя, если бы они отбросили навязчивую идею о каких-то адских силах, якобы из века в век угрожающих извне их родине»[186].

Это очень созвучно такому явлению, как газлайтинг, о котором стали говорить в 1960-е годы. Газлайтингом принято обозначать психологические манипуляции с целью посеять в жертве сомнения в объективном восприятии ею действительности. То есть, вы, русские, сами придумали, будто вас все ненавидят и желают зла, в реальности же ничего подобного нет. Вам кажется, что вас окружают военными базами, вам кажется, что против вас ведётся пропаганда, вам кажется, что ваших спортсменов и деятелей культуры дискриминируют, вы сами придумали, что против вас Запад ведёт самую настоящую войну. После Второй мировой войны американцы, изучая русский национальный характер, как уже отмечалось, поставили нам диагноз — «маниакально-депрессивный психоз», одним из признаков которого является мания преследования. Как видим, объяснение Кеннана вполне соответствовало этой схеме.