Флот, революция и власть в России. 1917-1921 - Кирилл Назаренко

Можно констатировать, что вооруженные силы Российской империи принадлежали к «традиционному типу». В конце 1917 – начале 1918 гг. началось складывание Красной Армии и Флота как «революционных» вооруженных сил со всеми присущими им особенностями. После окончания Гражданской войны существовала вероятность превращения РККА и РККФ в вооруженные силы «политического» типа. Они не представляли собой слепого безропотного орудия гражданских властей, в результате действия ряда факторов этот сценарий не был реализован. Процесс эволюции советских армии и флота в вооруженные силы «традиционного» типа завершился после Великой Отечественной войны.

Вопрос о политической роли вооруженных сил и о структуре управления ими напрямую связан с подбором их личного состава. В дореволюционное время командный состав флота был сравнительно однороден: в расчет следовало принимать только офицеров. Нижние чины, служившие в штабах и учреждениях, составляли лишь обслуживающий персонал, который не имел возможности влиять на принятие решений. После революции ситуация изменилась, в учреждениях морского ведомства появились комиссары – большей частью выходцы из матросов или профессиональных революционеров. Выдвиженцы из этих же групп заняли часть командных должностей. Командный состав флота в послереволюционное время стал менее однородным с точки зрения его происхождения и пополнения, следовательно, его изучение усложняется.

Система подготовки морских офицеров установилась в России к началу ХХ в. Будущие «строевые» офицеры проходили обучение в общих и специальных классах Морского кадетского корпуса. Корпус в 1906 г. был переименован в Морской его императорского высочества наследника цесаревича корпус, а после Февральской революции – в Морское училище. Для простоты мы будем употреблять название «Морской корпус» (МК) применительно ко всему периоду, рассматриваемому в настоящей работе. Это военно-учебное заведение сохраняло свой привилегированный характер до 1914 г. и наряду с Пажеским корпусом являлось наиболее аристократическим по составу учащихся и архаичным по своей организации. Потребность в командных кадрах после русско-японской войны настолько увеличилась, что осенью 1914 г. было разрешено принимать в МК недворян.

Это учебное заведение было небольшим: ежегодный выпуск составлял до 1910 г. 80–90 мичманов, затем количество выпускников в год увеличилось до 120[75]. Чтобы ликвидировать некомплект офицеров, в 1913 г. открываются временные гардемаринские классы в Севастополе.

Незначительное число флотских офицеров производилось в чины из юнкеров флота (аналог вольноопределяющихся сухопутной армии), молодых людей, получивших среднее или высшее образование, добровольно прослуживших на матросских должностях 2–3 года и сдавших экзамен на чин прапорщика запаса по морской части или более сложный экзамен на чин мичмана.

Офицеры инженеры-механики и кораблестроители проходили обучение в Морском инженерном училище императора Николая I (МИУ). Сюда принимали всех молодых людей, имевших среднее образование и выдержавших установленный экзамен. В 1906–1912 гг. из МИУ выпускалось около 30 инженеров-механиков и кораблестроителей в год[76].

В русском флоте в начале ХХ в. существовал еще ряд корпусов: морской артиллерии, гидрографов, флотских штурманов, морской строительной части, по Адмиралтейству, морское судебное ведомство. Они были немногочисленными. В корпуса флотских штурманов и морской артиллерии с начала 80-х годов XIX в. практически никого не зачисляли, так что в апреле 1916 г. на службе числилось всего 37 морских артиллеристов и 4 флотских штурмана. Корпус гидрографов (120 человек в 1916 г.) пополнялся строевыми морскими офицерами, получившими специальное дополнительное образование. Малочисленные корпуса морской строительной части и морского судебного ведомства комплектовались офицерами, окончившими «посторонние» (говоря языком послужных списков того времени) учебные заведения: Александровскую юридическую академию, Николаевское инженерное училище, либо одноименную академию, Институт гражданских инженеров и др. В 1916 г. числилось 27 морских строителей-офицеров (кроме того, было еще 45 чиновников морской строительной части) и 37 юристов.

Корпус офицеров по Адмиралтейству был наиболее пестрым по своему составу и самым многочисленным (после строевых офицеров).

В апреле 1916 г. на действительной службе состояло 1268 офицеров этого корпуса. Они либо окончили сухопутные военные училища, либо были произведены из матросов до 1895 г. (когда было введено звание кондукторов и производство нижних чинов в морском ведомстве в офицеры было официально прекращено), либо окончили морские военно-учебные заведения с плохими оценками, либо были произведены в прапорщики запаса флота из юнкеров флота, а затем призваны на военную службу, или, наконец, переименованы из строевых офицеров, в свое время не выполнивших плавательный ценз. Необходимо отметить, что прапорщики по морской или механической частям, хотя и занимали должности строевых офицеров или инженеров-механиков, числились по Адмиралтейству. В справочниках по личному составу (например, «Список личного состава судов флота, строевых и административных учреждений морского ведомства» за определенный год) такие прапорщики указывались в разделе, посвященном офицерам по Адмиралтейству. Производство прапорщиков запаса и военного времени в полноценные офицеры флота не предусматривалось, так как до начала Первой мировой войны не предполагалось, что война может настолько затянуться, что кто-то из них сможет претендовать на мичманский чин. Четкое разделение офицеров запаса и военного времени (т. е. начинавших службу прапорщиками по морской или механической частям) и кадровых офицеров (одновременно с выпуском из учебного заведения или вскоре после выпуска получавших чин мичмана) преследовало цель охраны прав кадровых офицеров при демобилизации флота. Предполагалось, что в этом случае на службе могут быть оставлены только кадровые офицеры, поэтому изредка практиковавшееся во время Гражданской войны у белых причисление офицера запаса к кадровому составу носило характер особого отличия. Например, окончивший школу прапорщиков мичман военного времени М. И. Фетелего в октябре 1919 г. был «переведен в кадровый состав флота мичманом»[77].

Во время Первой мировой войны Морской корпус и гардемаринские классы в Кронштадте и Севастополе продолжали выпускать мичманов, имевших солидное военно-морское образование, про учившихся по 2–3 года. В 1914 г. было сделано два выпуска из МКК (обыкновенный – летом и ускоренный – в декабре), в общей сложности – 260 мичманов, в 1915 г. было выпущено еще 173, а в 1916–1917 гг. – 400 мичманов.

В 1913 г. были созданы Временные классы юнкеров флота, впоследствии преобразованные в Отдельные гардемаринские классы (ОГК). Первоначально они размещались в Крюковских казармах, а затем были переведены в здание 2-го Балтийского флотского экипажа на Васильевском острове[78]. В сентябре 1913 г., в соответствии с ограничениями, принятыми для Морского корпуса, на курсы были зачислены дети потомственных дворян, дети христианских священнослужителей не ниже иерея, дети офицеров, дети гражданских чиновников не ниже VIII класса, лица всех сословий христианского исповедания с высшим образованием[79]. Первый выпуск из этого учебного заведения (не более 60 гардемарин) состоялся 29 января 1916 г. (выпущены корабельные гардемарины, в феврале того же года они произведены в мичманы), второй – в марте 1917 г. и последний – в феврале 1918 г. Учащиеся этих классов получили прозвище «черные гардемарины» – по цвету погон (в отличие от МКК, где носили белые погоны, учащиеся ОГК носили черные погоны с белыми выпушками и такими же как в МКК медными якорями). По данным С. Д. Морозова, в ОГК за 1913–1916 гг. было принято 558 человек, из которых около 180 были выпущены в 1917 г., еще 114 могли сдавать офицерские экзамены до апреля 1918 г., а 265 человек набора 1916 г. не успели окончить курс[80]. Нетрудно заметить, что в подсчетах допущена незначительная ошибка, так как сумма 180, 114 и 265 равна 559. Кроме того, в число выпущенных в 1917 г. исследователь, видимо, включил и гардемарин выпуска января 1916 г. Известный советский военно-морской историк и теоретик В. А. Белли, служивший на флоте перед Первой мировой войной, считал, что система подготовки офицеров в ОГК лучше, чем в МКК. Он видел особое преимущество ОГК в том, что «черных гардемарин» «сразу же отправляли в годичное плавание на учебном крейсере зимой за границу. Таким образом выявлялась склонность или несклонность к морской службе того или иного гардемарина»[81]. Насколько можно судить, по крайней мере первый выпуск ОГК совершил не одно годичное, а два более коротких летних плавания в 1915 и 1916 гг.[82]