Та, что разучилась мечтать - Юлия Монакова

– Я не знал своего отца, поэтому меньше всего мне хочется, чтобы ребёнок повторил мою историю и тоже рос в неполной семье, – даже с некоторым пафосом заявил он.

Что-то было в этом такое… царапающее, точно фальшивая нота, точнее – словно речь киношного или литературного героя, от которой так и веяло ненатуральностью. Как будто Чеба всего лишь старательно играл роль, соответствующую всем канонам классической мелодрамы.

А может, она просто себе всё надумала, а ощущение фальши возникло от того, что Чеба и сам был обескуражен своим будущим отцовством. Он, как и Саня, банально не был к этому готов! Но в итоге даже как-то загордился, словно данное обстоятельство придало ему веса в собственных глазах…

Разумеется, родители с обеих сторон были потрясены. Санины тоже успели познакомиться с Чебой, но, кажется, совершенно не воспринимали его всерьёз.

– Санечка, да у него же ветер в голове, – качая головой, неоднократно повторяла мама. – Ох, чувствую, наплачешься ты с ним, если слишком сильно влюбишься… Не потому, что он плохой, нет. Нормальный, весёлый, даже добрый мальчик, и, кажется, действительно увлечён тобой. Но он же… абсолютно не создан для серьёзных отношений, неужели ты сама не видишь?

Если Чеба не нравился им в качестве парня дочери, то понятное дело, что в качестве её мужа и – тем более! – отца их внука он нравился им ещё меньше.

Но больше всего взбесилась, естественно, глубокоуважаемая Виолетта Эдуардовна, как даже мысленно с иронией называла её Саня.

Узнав, что подружка сына забеременела и собирается замуж, будущая свекровь позвонила ей и попросила приехать как можно скорее – одна, без Чебы. Когда Саня ехала к ней домой, то у неё все поджилки тряслись от страха.

Встреча эта предсказуемо не окончилась добром. Едва ли не с порога Виолетта Эдуардовна принялась совать Сане деньги и буквально требовать, чтобы она тайно от Чебы сделала аборт.

Поняв, что приказы и угрозы не действуют, а только ещё больше укрепляют Саню в решении родить, Виолетта Эдуардовна принялась умасливать, наигранно заискивать и убеждать “не ломать мальчику жизнь”.

– Да, он слишком благороден, я знаю, – скорбно вздыхала она и качала головой. – Но в глубине души он совершенно не готов жениться! Как ты можешь его к этому принуждать?!

– Я принуждаю? – опешила Саня. – Вообще-то это он мне предложение сделал. Я его в загс не тянула.

– Давай поступим так, милочка, – Виолетта Эдуардовна неискренне улыбнулась. – Ты всё-таки сделаешь аборт, а я в этом случае разрешу вам с Ваней жить гражданским браком.

– Разрешите? – ошеломлённая такой наглостью, Саня даже засмеялась. – Спасибо, но в вашем разрешении или благословении мы не нуждаемся. Нам вообще ничего от вас не нужно…

Будущая свекровь тут же сбросила маску любезности и зло прищурилась.

– Ты ещё пожалеешь, что оставила это отродье! – прошипела она.

– Вообще-то это ваш будущий внук или внучка, – напомнила Саня, тихонько отступая к двери: вдруг показалось, что Виолетта Эдуардовна сейчас запустит в неё сковородкой, вцепится в волосы или попытается выцарапать ей глаза.

К счастью, ей удалось беспрепятственно выскочить за дверь.

– Ещё неизвестно, от кого ты его нагуляла! – неслось вслед, в то время как Саня практически бегом спускалась по лестнице.

Справедливости ради, Саня всё-таки попыталась поговорить с Чебой. Намекнула ему, что, в принципе, он не должен чувствовать себя обязанным на ней жениться. Аборт она делать не собирается в любом случае, но, тем не менее, шантажировать его беременностью тоже не станет… Саня говорила ему всё это – и обмирала от леденящего душу ужаса: а что, если он с радостью воспользуется её напускным великодушием и сбежит, роняя тапки?

– Разумеется, мы оба в ответе за то, что случилось, но ты ведь можешь принимать участие в воспитании ребёнка просто так, не обязательно в качестве моего мужа… – мямлила она, отводя глаза и мечтая, чтобы он её остановил.

Он и остановил.

– Ну что ты, Санчес! – с искренним недоумением произнёс Чеба. – Откуда такие мрачные мысли? Конечно же, мы с тобой поженимся. Я очень этого хочу! Я люблю тебя, – после чего притянул к себе и обнял.

У неё словно камень с души свалился.

“Ну и бог с ней, с этой гадюкой Виолеттой Эдуардовной… – подумала она с облегчением. – В конце концов, я за её сына замуж выхожу, а не за неё саму!”

И пусть торжество было скромным, а все приглашённые прекрасно понимали, что это классический брак “по залёту”, хотя беременного живота у невесты пока что не было заметно – всё равно Саня чувствовала себя в день собственной свадьбы счастливой, любимой и очень-очень красивой. Ей невероятно шли и длинное белое платье, и живые цветы в распущенных волосах, и, конечно же, тонкий золотой ободок на безымянном пальце правой руки – Саня не могла им налюбоваться.

Даже кислая рожа свекрови не смогла испортить ей настроение в этот чудесный день. Глубокоуважаемая Виолетта Эдуардовна нарядилась на свадьбу единственного сына как на похороны, всё было чёрным – и платье, и туфли, и сумочка; всем своим видом свекровь подчёркивала, что пребывает в глубоком трауре, только что платочек к глазам не прикладывала и не всхлипывала напоказ. Нет, до демонстративных рыданий на публику она не опустилась, однако неоднозначно давала понять, что лично она предпочла бы, чтобы невеста сделала аборт. Саня краем уха услышала, как Виолетта Эдуардовна делилась с кем-то из родственников:

– …конечно, Ванечка слишком добрый мальчик, и этим все бессовестно пользуются. Он всего лишь поступил как порядочный человек. Порядочность у нас в крови, это семейное! Но вы же сами понимаете – если бы не беременность этой… – она запнулась, подыскивая подходящий эпитет, но так и не нашла, – если бы не беременность, свадьбы и вовсе бы не было.

Эта пресловутая порядочность, практически святость, которой так гордилась свекровь, уже стояла у Сани поперёк горла. Можно подумать, Чеба её буквально облагодетельствовал! Словно она умоляла его о браке, унижалась и ползала в ногах… или женила на себе силой или обманом.

Да и плевать… Сегодня Сане на всё было плевать! Она влюблённо смотрела в сияющие глаза своего мужа, такого красивого, такого желанного, который, смеясь, кружил её в объятиях, то и дело целовал, шептал на ухо всякие милые и пошлые глупости, от которых сладко ныло в груди и одновременно внизу живота.

Лишь одно обстоятельство по-настоящему омрачало её радость в этот, без сомнения, самый счастливый день её жизни: отсутствие Майки. Они дружили с детства, постоянно были вместе. Само собой, каждая мечтала быть подружкой невесты на свадьбе у другой. И вот… не сложилось. Ладно бы, если бы просто разошлись пути-дорожки, с кем не бывает. А то ведь расстались так некрасиво, так… неправильно, что Саня до сих пор испытывала перед лучшей подругой (она не могла решиться назвать её бывшей даже в мыслях) всепоглощающее чувство вины.