Крадущийся тигр, затаившийся дракон. Меч судьбы - Джастин Хилл

– Он болел?

– Он был очень стар. Впрочем, я думаю, это одно и то же. А ещё он тосковал.

Она показала на свою искалеченную ногу и продолжила:

– Мастер Чжан исцелил меня, и я осталась здесь. Его помощник женился, некому стало за аптекой присматривать. Поэтому господин Чжан обучил меня немного. Я поддерживала его как могла, но он совершенно утратил надежду.

Эти слова определённо относились к Вэй-Фану. Словно игла хирурга вскрыла нарыв, и гной потёк наружу. Он поблагодарил девушку, извинился и повернулся было, чтобы уходить, но задержался. Ему показалось, что девушка расстроится из-за его ухода.

– Простите, госпожа, я так и не спросил вашего имени.

– Цветок Сливы.

– Спасибо вам, Цветок Сливы. Я бы хотел засвидетельствовать своё глубокое почтение мастеру Чжану. Прошу, скажите, где он похоронен?

Девушка подробно описала место, а затем попыталась продлить разговор, не позволяя ему уйти.

– Это ведь вы были его учеником?

– Можно и так выразиться, – поморщился Вэй-Фан. Но девушка смотрела на него с таким выражением, что он смутился. – Знаете, мне действительно пора.

Вечером он с грустью поведал родителям о смерти старого мастера.

– Ты не должен был туда ходить, – заметила мать.

Вэй-Фан взглянул на неё. Как можно быть такой бездушной? Ведь он откровенно поделился с ней своим горем! «Как это на неё похоже, думать только о себе», – промелькнула мысль.

– Я просто не мог пройти мимо и не отдать ему дань уважения.

Но мать лишь хмыкнула.

– Я думал, вы будете мной довольны. – Вэй-Фан уже жалел о том, что дал волю языку. – Ученик должен почитать своего учителя, именно этому учит Конфуций, не так ли, отец?

– А? – Тот с неохотой оторвал взгляд от украшенного миниатюрами свитка Алмазной сутры. – Да-да, ты совершенно прав.

Позже, когда мать уже удалилась в свою спальню, отец наконец обратил внимание на слова сына.

– Тaк, говоришь, мастер Чжан умер?

– Да, отец. Аптекой заведует какая-то девушка. Мастер вылечил её, и она осталась. Он её удочерил. Наверное, мы снова можем покупать там лекарства. Не думаю, что у неё от клиентов отбоя нет. Это было бы хорошим поступком с нашей стороны.

– Ты совершенно прав. Так мы и сделаем. Есть много способов заработать хорошую карму. Ты добросердечный мальчик, я горжусь тобой.

После слов отца Вэй-Фану полегчало. Тот редко когда говорил что-то подобное, чаще всего лишь бурчал в ответ, не отрываясь от книги или свитка.

– Отец, мне грустно от того, что мастер Чжан умер. Мне кажется, я обязан сходить на его могилу. Я чувствую, что виноват в его смерти.

– Что-что? Разумеется, нет! Он был уже стар, а годы убивают нас. Но затем начинается новый цикл, и мы возвращаемся к жизни. Мастер Чжан наверняка уже возродился в этом мире. Стоит ли горевать, ведь возможно, он живёт сейчас на соседней улице. Там как раз недавно родился ребёнок. А может быть, он стал цыплёнком и пищит сейчас в нашем птичнике? – захохотал отец. – Жизнь – это нескончаемый процесс бытия!

Вэй-Фан робко улыбнулся. Отцовские религиозные воззрения приводили юношу в смущение. Будучи чиновником, отец был солиден и серьёзен, а едва уйдя на покой, начал превращаться в ребёнка.

Посидев ещё немного с отцом, Вэй-Фан поднялся и пожелал ему доброй ночи.

– Ох, разве ты ещё здесь? – удивился отец. – Что-то я зачитался. Спокойной ночи, сынок.

Вэй-Фан поклонился и уже собирался уходить, как отец окликнул его:

– Прими мои соболезнования. Мастер Чжан был достойным человеком. Думаю, тебе действительно стоит пойти на его могилу и воздать положенные почести. Его дух будет доволен.

– Благодарю вас, отец.

– Только смотри не говори матери.

– Не буду, отец.

– Она может разнервничаться. Хорошие дела часто делаются в тишине, главное, что Будда их видит.

– Уверен, он видит сейчас всех нас.

– Разумеется. Я это чувствую. Он всегда рядом со мной, словно тень. Просто поразительно, что он уделяет столько своего драгоценного внимания нашей семье. Не уверен даже, что мы это заслужили.

– Действительно. – Вэй-Фан улыбнулся. – Доброй ночи, отец.

* * *

Могила находилась на склоне холма в двух с небольшим ли от западных ворот. Небольшой скромный камень с вырезанным именем. Вэй-Фан разложил принесённые дары, возжёг курения и произнёс молитву.

Облачённый в простой тёмно-синий халат, он начал приходить на могилу несколько раз в месяц, а также в новолуние. Иногда с ним приходила Цветок Сливы. Обычно в таких случаях она ждала его у ворот и, едва завидев юношу, тут же начинала светиться от счастья.

– Давайте я понесу вашу корзинку, – говорил он ей, а если её нога сильно болела, то он нёс девушку на закорках. – Вы такая лёгкая, как ивовый прутик.

Когда он потом опускал её на землю, девушка всегда краснела.

– Мастер Чжан часто вспоминал о вас, – однажды сказала она ему.

– Правда?

– Говорил, что у него был очень одарённый ученик, которому мать запретила заниматься ушу. «Эти люди собираются сделать из него чиновника. Это всё равно что пустить столетнюю сосну на палочки для еды. Какая потеря! Это совершенно противоестественно!» – так говорил мастер Чжан.

– Может быть, он рассказывал вам о ком-то другом, – возразил Вэй-Фан.

Однако слова Цветка Сливы никак не выходили у него из головы. Ветер шуршал длинными кедровыми иглами, – звук был ласковым, словно журчанье ручейка. Или шорох дождя за окном, когда ты засыпаешь в тёплой постели.

Юноше сделалось грустно. Он думал о горах и далёком монастыре, где обитают мастера ушу. Ведь палочками попользуются какое-то время, а потом выкидывают. Это не то, что ему требовалось от жизни.

Накануне семнадцатилетия Вэй-Фана к нему в комнату зашла его мать, пряча руку в муфте из лисьего меха. Он почувствовал, что царапины на щеке саднят до сих пор. Она держалась скованно, видно было, разговор с сыном требовал от неё усилий. Натянуто улыбаясь, она видела отражение своей тоски в глазах юноши.

– Завтра – твой день рождения. Я приказала приготовить особое блюдо.

– Лапшу долголетия? – вздохнул он.

Это каждый раз была лапша долголетия.

– Да, – кивнула мать и села рядом. – Сожалею, что тогда ударила тебя.

Вэй-Фан кивнул.

– Останется ли между нами всё по-прежнему?

– Я не понимаю вас, матушка.

– Хочу, чтобы ты снова стал моим милым мальчиком.