Стражи - Кен Бруен

— Я привел подругу.

Линда одну секунду поколебалась, потом улыбнулась:

— Замечательно. Входите.

Мы вошли.

Все были одеты как на бал. Женщины в длинных платьях, мужчины в костюмах. Мы были похожи на прислугу. Энн вздохнула.

Я представил ее Линде. Они оценивающе посмотрели друг на друга. Линда поинтересовалась:

— Чем занимаетесь, Энн?

— Убираю офисы.

— Понятно.

Но ей ничего не было понятно.

Бар устроили вдоль одной стены. Даже бармен имелся. В жилетке и с бабочкой. Я взял Энн за руку, сказал Линде:

— Увидимся позже.

— Добрый вечер, друзья, — приветствовал нас бармен. — Что вам налить?

Энн заказала белое вино. Я сделал вид, что размышляю, потом сказал:

— Налей-ка мне двойную текилу.

Энн вздохнула. Мне показалось, что и бармен тоже, но не уверен. Он спросил:

— Лимон и соль?

— Не-а, пропусти всю эту дребедень.

Большой, тяжелый стакан. Я порадовался, разглядев на донышке намертво приклеенный ценник. На нем было написано:

«Роше»

$ 4.99.

Тип в костюме подошел к Энн, начал оттачивать свои светские манеры. Я приблизился, как раз когда он говорил:

— Когда я уходил, в новостях передавали, что в северо-западном Лондоне нашли распятого человека.

— О Господи!

Мужик позволил себе легонько положить ладонь на руку Энн.

— Не волнуйтесь, сказали, что его раны не опасны для жизни.

— Хотя вряд ли способствуют долголетию, — вставил я.

К нам подошла Линда с высоким парнем:

— Джек, познакомься с моим женихом Иоганном.

— Очень приятно, поздравляю.

Иоганн внимательно вгляделся в меня и спросил:

— Чем вы занимаетесь, Жак?

— Джек. Я безработный.

Линда натянуто улыбнулась и сообщила:

— Иоганн из Роттердама. Он программист.

— Здорово. У меня как раз телик мигает.

Зло с привкусом Голуэя…

~ ~ ~

Энн пила уже третий бокал вина. Да-да, я считал. Чужие бокалы считать куда проще, чем свои. А я все пил текилу. Джон Уейн утверждал, что у него от нее спина болит. Каждый раз, когда он ее пил, то падал со стула.

Подошла Линда:

— Можно с тобой поговорить?

— Валяй.

— Наедине.

Музыка стала громче. Звучала подозрительно похоже на техно Гари Ньюмена. Это ужасно. Линда провела меня в спальню. Закрыла дверь.

Я сказал:

— Крест на моей репутации.

Она не обратила на мои слова внимания и села на кровать. Комната была вся забита плюшевыми и меховыми зверями:

розовыми медведями

розовыми лягушками

розовыми тиграми.

Во всяком случае, мне они показались розовыми. Я не собирался уточнять.

Линда сказала:

— Хочу тебе сообщить, что у меня в банке дела идут очень хорошо.

— Здорово…

— Конечно. Мне даже обещают помочь купить дом.

— Ну ты даешь, Линда!

— Этот дом.

— Вот как?!

— Я хочу сделать капитальный ремонт.

— А, не беспокойся. Меня целыми днями нет дома.

— Джек… Боюсь, мне придется попросить тебя освободить помещение.

На какой-то дикий момент мне показалось, что она имеет в виду спальню. Затем я сообразил и попытался возразить:

— Я — подсадной жилец.

На манер подсадной утки.

Неприятно, когда тебя выгоняют. Рассудок начинает метаться из стороны в сторону в поисках выхода. Я подумал о пистолетах. Вернее, о пистолете. И сказал:

— Ты знаешь, специальным полицейским частям выдают новые пистолеты. И не какие-нибудь, а настоящие «роллс-ройсы» в области пушек.

— Прости?

— Ах да. Членам подразделения быстрого реагирования выдали «Сиг-сауеры Р-226».

— О чем ты, черт побери?

— Сделано в Швеции. Точность невероятная. Понимаешь, эта их постоянная нейтральная позиция дает им время делать настоящее оружие. Как ты думаешь, какая отсюда мораль?

— Джек… Я серьезно. Тебе придется искать новую квартиру.

— Ясное дело, раз ты работаешь в банке, то не можешь скептически относиться к шведам.

Она встала и сказала:

— Я должна вернуться к гостям.

— Они стоят семьсот фунтов штука. Вряд ли их можно будет выиграть в лотерею.

Она уже стояла в дверях:

— Пошли, Джек.

— Нет, я останусь здесь, буду сидеть и думать о пистолетах.

Она ушла.

В «Скефф» к Саттону переехать я не могу. Наверное, пора перебираться в Лондон.

Кто-то постучал в дверь.

— Да, — отозвался я.

Вошла Энн:

— Что ты делаешь, Джек?

— Разговариваю с розовым медведем.

— Плохой признак.

— Конечно, только для кого — для меня или мишки?

— У Линды был очень грозный вид, когда она вышла отсюда. Что случилось?

— Мы говорили о пистолетах.

— Пистолетах?

Когда мы вернулись ко мне в квартиру, Энн сказала:

— А я опьянела.

— Хочешь растянуть удовольствие?

— Господи, нет.

Неловкое молчание. Я не знал, как мне себя вести. Тогда она сказала:

— Хочешь меня поцеловать?

Я поцеловал, не слишком, правда, удачно.

Она хмыкнула:

— Первый блин комом, попробуй снова. Я несколько улучшил свое выступление.

Затем мы оказались в постели, и все было чудесно. Медленно, странно, тревожно. Потом она сказала:

— У меня так давно никого не было.

— У меня тоже.

— Правда?

— Ну да.

Голос ее дрожал, когда она промолвила:

— Я не говорила о Саре весь вечер.

— И не надо. Она постоянно в твоих глазах.

Она теснее прижалась ко мне: