Гонец московский - Владислав Русанов

– Да пошутил я! Зачем мне в Кремль? Глупости какие! – громко сказал, почти выкрикнул Никита, а потом добавил шепотом: – Мне с князем Юрием поговорить надо.

– Зачем это?

– Тебе какое дело?

– Раз мне никакого дела, то чего я тебя вести должна? Вон он – Кремль. Иди! – надула губы Нютка.

– И пойду! Деду кланяйся. Дядьку Прохора поблагодари за хлеб, за соль… – Парень учтиво поклонился: – Прощай. Не поминай лихом.

Он повернулся и пошел сквозь толпу.

Через несколько шагов Нютка догнала его:

– Погоди! Постой!

– Чего тебе? – Парень не сбавил шага. – Я же попрощался.

– Нагнись, чего скажу!

– Ну?

Горячее дыхание обожгло ухо:

– Я тебя до ворот доведу. А дальше – сам.

Никита поймал себя на том, что стоит и глупо улыбается. Ведь прекрасно мог бы и в одиночку дойти до кремлевских ворот. А вот поди ты – приятно, когда тебя не бросают, когда хотят помочь. Да и девчонка, кажется, считает, что, помогая ему, ввязывается в опасное дело. Может, она думает, что он подсыл? Тогда чего не кликнет дружинников? Нельзя сказать, что они толпами по улице ходят, а все ж таки попадаются.

Тем временем Нютка схватила парня за рукав и потащила за собой.

– Сейчас пройдем через торг… Поглядишь, какой торг у нас в Москве! Ты такого раньше не видел!

Никита хотел сказать, что он никакого торга никогда не видел. Ни разу в жизни. Но не успел… Дух захватило от многолюдья, каким бурлила широкая площадь. В уши ударил многоголосый гам. В ноздри ворвались всяческие запахи.

Все больше наши, русские, купцы и покупатели ходили, приценивались к товару. Но попадались среди них и заморские гости. Смуглолицый и белобородый южанин с головой, обмотанной цветными яркими тряпками. Светловолосый здоровяк с бритым подбородком, но длинными усами: датчанин или свей. Мелькала мордва в расшитых бисером безрукавках. Прохаживались татары, поглядывающие на всех свысока. Они хоть и вели себя как хозяева, ходили все же по трое-четверо. Чувствовали, видно, что любви к их роду-племени тут никто не испытывает, а только терпят, как занозу в пятке.

– Это еще торга нынче нет! – с трудом перекричала шум Нютка.

Кричали зазывалы. Гоготали гуси. Блеяли бараны, и мычали коровы. Изредка ржали кони. Вернее, лошади. Конь – у дружинника и воеводы, а у купца и селянина – лошадь.

– Вот когда вересень только начинается!..

Легкий ветерок нес аромат дыма. Похоже, от коптилен. Ядреный дух квашеной капусты мешался с запахом конского навоза.

Толчея становилась все гуще и труднопроходимее.

«Что ж тут делается, когда торг в самом разгаре, если об эту пору он на убыль пошел?» – думал Никита.

Бедро Нютки, прижимавшееся к его ноге, заставляло полыхать огнем уши. Но почему-то хотелось идти и идти так. И плевать на Кремль, князей московских, наказ Горазда… Об учителе напоминали только течи, упиравшиеся рукоятками в бок. Ну и пусть упираются!

– А вот пироги! Пироги с зайчатиной! Пироги с капустой!..

– Подходи, выбирай!..

– Ткани легкие, шелковые! Из Дамаска и Багдада!..

– Пироги с черникой! Пироги с ежевикой!..

– Горшки! Горшки и кувшины!..

– Колечки для девиц, браслеты для мужних жен!..

– Горячие с пылу с жару!..

– Навались, подешевело!..

– Капуста кислая, моченая! С брусникой да клюквою!..

– Платки узорчатые!..

– Горшки звонкие – работа тонкая!..

– Корова рябая, рога разные! А сколько молока – доить устанет рука!..

– Ложки липовые! В рот сунешь – сразу сладко!..

– Пироги с грибами!..

– Ножи булатные! Сами режут, сами строгают!..

– Пояски тисненые!..

– А вот алатырь-камень[31]! Из земли Жмудской!..

– Подходи! Отдаю задешево!..

– Зерно бурмицкое[32]– украшение не мужицкое!..

– Эх, сам бы купил, да людям не достанется!..

– Сбитень горячий!..

– Поросята! Поросята! Кому поросят? Двоих покупаем, третьего за так дарю!..

– Пироги! Пироги!..

– А вот скакун знатный! Бежит – земля дрожит, упадет – три дня лежит!..

– Подходи, люд честной!..

– Свистульки глиняные – это вам не щи мясные! Не греют брюха, так радуют ухо!..

– Соболя, куницы, белки! Белки, куницы, соболя!..

– А вот ржаной квас! Кислый – страсть!..

Никита хлопал глазами, уже не пытаясь ничего запомнить. Что тут запомнишь, когда мелькает все вокруг, будто во сне? Счастье, что ничего с собой на обмен нет, а то не удержался бы, потратился…

– Дорогу, смерды! – загремело над головой. – Дорогу боярину!

Парень рванулся в одну сторону, Нютка потянула его в другую. Они задергались на месте, замешкались.

Горячий дух конского пота ударил в нос.

– Прочь, худородные!

Никита успел обернуться.

Увидел распяленные ноздри, обрамленный клочьями пены лошадиный рот, раздираемый уздою!

Довольное русобородое, молодое лицо.

Свистнула плеть, обжигая острой болью плечо!

Парень крутанулся на месте, вырвал рукав из цепких Нюткиных пальцев и толкнул девчонку в толпу…

Оттолкнув Нютку, Никита взметнулся вверх в высоком прыжке.

Толпа ахнула.

Может, со стороны это выглядело удивительно, но, обучаясь у Горазда, парень выкидывал и не такие коленца.

Он успел заметить ошарашенное лицо молодого воина. Губы еще улыбались, радуясь незатейливой шутке. Неотесанную деревенщину проучил. Ну не весело ли? Зато глаза уже округлились.

Закручиваясь, подобно молодому, только нарождающемуся смерчу, Никита от души приложил всаднику посохом поперек лопаток.

Дружинника будто вынесло из седла. Он кувыркнулся через конскую шею головой вниз, прямо в жидкую грязь, размешанную лаптями да сапогами москвичей и приезжих гостей.

Уже приземляясь, Никита не удержался и легонько наподдал гнедому коню по крупу. Чуть повыше репицы.

Скакун заржал, присел на задние ноги и с места рванулся вскачь, отбивая копытами по сторонам. Видно, здорово обиделся за непотребное обращение.