Крылья Родины - Андрей Земляной

Самым трудным было пересечь горную гряду, но на случай если ему не удастся набрать нужную высоту, он всегда мог пройти над перевалом. Машина, чуть поскрипывая корпусом, шла в восходящем потоке, все больше забираясь вверх. Самодельный альтиметр показывал высоту полета очень грубо, но этого было достаточно, чтобы ориентироваться в небе. У Анатолия был даже авиагоризонт, сделанный из колбы, наполовину заполненной маслом и плавающим там деревянным диском, и компас примерно такой же конструкции.

Через три часа он миновал вершины Тарского хребта и, сориентировавшись по реке, повернул планер на юго-восток. Еще через четыре часа, не найдя восходящего потока, сжег первый пороховой ускоритель и, ухватив хвост восходящего потока, поднялся до двух тысяч метров. Сверху уже была видна столица Улара, и Анатолий сильно пожалел, что не взял с собой чего-нибудь вроде бомбы, чтобы скинуть на королевский дворец.

Как раз в это время штатный звездочет короля Греона смотрел в небо, сверяясь со своими записями, ожидая появления Утренней звезды, когда в небе появилась странная птица. Имевший острое, совсем не старческое зрение звездочет вгляделся пристальнее, и руки его быстро нырнули в большую кожаную сумку. Секретное изделие ратвойских мастеров — зрительная труба — лежало в специальном мешочке, и, достав все ее части, Катрон быстро скрутил лист толстой кожи в трубу и, закрепив ремешками, вставил оба куска отполированного хрусталя в предназначавшиеся им гнезда. В трубу было ясно видно, что это вовсе не птица, а созданный руками человека летательный аппарат. Звездочет смотрел на полет планера до тех пор, пока тот не скрылся в тумане, а потом опрометью кинулся вниз. Король должен был узнать эту новость как можно скорее.

Первые проблемы пришли, когда Барков шел над огромным Тилимским заливом. Небольшой шторм бросал машину из стороны в сторону, и Анатолию пришлось сильно поволноваться за себя и за планер. Но конструкция достойно выдержала испытание, и, проскочив зону шторма, он снова попал в мощный восходящий поток, который к тому же шел в нужном ему направлении.

Первоначально он планировал долететь до плато Тилим и продолжать путь уже пешком, но машина вела себя хорошо, и он решил рискнуть.

Тело, зажатое в узкой кабине, ныло и болело, но Анатолий, то напрягая, то расслабляя разные мышцы, держался. Он даже ухитрился поесть и попить, не отрываясь от управления.

Планер был в воздухе уже десять часов, когда пришлось сжечь второй и последний ускоритель. По расчетам выходило, что он преодолел примерно две тысячи километров и ему оставалось еще около тысячи.

Точка, указанная адмиралом, находилась в узкой горной долине, зажатой между высокими неприступными горами. Сведения о географии этого места были самые расплывчатые, но Барков полагал, что начальству виднее, и все ближе и ближе подбирался к цели своего путешествия. Однако, несмотря на все его старания, высота постепенно падала, и через полчаса горы уже стояли словно стена, поджидающая очередную жертву. Неожиданно сильный шквал буквально подхватил легкий планер и понес его с огромной скоростью на вырастающие впереди скалы. Короткий взгляд на датчик скоростного напора набегающего воздуха, и Анатолий, слегка отдав ручку управления, ввел планер в вираж, направляя полет вдоль гор. Поток воздуха, отклоненный близким склоном, резко потащил планер вверх и, как гигантский лифт, вознес его над вершиной перевала. Еще один бешеный порыв ветра, и машину, словно пушинку, перенесло через горную гряду.

Стоило ему снизиться, как ветер сразу стих. Под крылом в трехстах метрах расстилался сплошной лесной ковер. Не было даже маленькой полянки, куда можно было бы приткнуть машину, и пришлось тянуть до последнего, надеясь, что что-то все же появится. Впереди из дымки совершенно неожиданно стал проявляться силуэт высокого здания. Колонны, подпирающие острый купол неведомого строения, вырастали прямо по курсу, словно мираж. Засмотревшись на величественное строение, Барков прозевал тот момент, когда в бескрайней зелени появилась просека. Но высота полета уже была такой, что старая дорога просматривалась довольно четко.

Молясь, чтобы на ней не оказалось ям, Анатолий пошел на посадку.

Брюхо планера со страшным скрежетом прошлось по камням. Подскакивая на обломках гранита и чуть пойдя юзом, машина развернулась боком и остановилась.

Из кабины пилот вывалился словно мешок. Ноги не держали совершенно, и еще минут десять он просто стоял на коленях, переводя дыхание. Потом, превозмогая себя, все же встал и выпрямился во весь рост. Нос планера не докатился до ступеней древнего строения буквально несколько метров.

— А я и вправду монстр. — Он со стоном разогнул спину и несколько раз наклонился в стороны. — Спасибо, малыш. — Он похлопал по крылу ладонью, затем стянул меховую парку и снова оперся рукой на планер. Тело категорически не желало приходить в рабочее состояние.

Стрела с ярким оперением возникла между указательным и средним пальцем словно из ниоткуда, заставив корпус планера задрожать от удара. Уже начав поворачиваться всем телом в направлении нежданной напасти, он успел лишь услышать короткий свист, после чего свет померк.

Очнулся он от запаха. Жуткая смесь из человеческих испражнений, плохо обработанных шкур и горелого жира действовала не хуже нашатырного спирта. Первое, что увидел Анатолий, была травинка на утоптанном до каменного состояния полу. Чуть скосив глаза в сторону, заметил чадящий очаг и противоположную стену, сделанную, видимо, из тех самых шкур, привносящих свой вклад в ароматы этого места. Несмотря на то что руки были связаны за спиной, тело было в гораздо более боеспособном состоянии, чем после полета.

Рядом с невозмутимым видом сидел одетый в кожу и меха мужчина лет тридцати со смуглым обветренным лицом. Он никак не отреагировал на то, что пленник пришел в сознание, за что тут же поплатился. Анатолий перекатился на бок и носком сапога ударил мужчине точно в лоб, отчего тот отлетел к стене и молча съехал вниз.

Поскольку надзиратель уже не мог помешать, Барков напряг руки, но кожаные ремни пружинили, не желая рваться. Он подтянул ноги и неловко сел. Место, куда его привезли, было явно естественного происхождения. Узкая расселина в скале, затянутая сверху и отгороженная шкурами. Не обращая внимания на тупую боль в голове, он прогнулся, просовывая ремни под зад, и, разгибаясь, потянул их всей силой позвоночника. Через секунду кожа не выдержала и порвалась, а Анатолий стал растирать затекшие запястья, приводя себя в рабочее состояние. По всему выходило, что цветов и оркестра в этом месте он не дождется.

Оружия не нашлось. Он дважды тщательно обыскал и мужчину, и жилище, но, кроме острой щепки, ничего не нашел. Обмотал более толстый конец куском тряпки, встал и, потянувшись во весь рост, осторожно отодвинул шкуру, служившую занавеской.

Прямо у входа спиной к нему сидел еще один человек, на этот раз вооруженный. Кончик меча или длинного ножа был виден сбоку. Барков отложил щепку, со всей силы ударил охранника кулаком по голове и придержал, чтобы тот не нарушал тишину.

Оружие охранника действительно оказалось длинным ножом из совершенно дрянного железа.