Честь офицера - Александр Тамоников

При его выходе шеренга охранников, подавляющее большинство которых составляли лица так называемой кавказской национальности (были среди них еще два украинца, литовец и русский), подтянулась.

Муумин вышел к хозяину, доложил, что охрана, за исключением двух человек с основных постов, собрана.

Габрелия, казалось, не обратил никакого внимания на рапорт помощника, прошелся вдоль строя, вернулся в центр, встал перед подчиненными, широко расставив ноги, сложив руки назад.

– Я собрал вас здесь для того, чтобы наказать одного человека! Прилюдно наказать! Так, чтобы каждый из вас знал, что Руслан Габрелия слов на ветер не бросает, никому и ничего не прощает! Муумин!

– Я, хозяин!

Помощник подошел к Габрелии.

– Муумин! Скажи мне при всех, что я велел тебе сегодня?

– Следить за тем, чтобы ваша дочь с прибывшим из города парнем до 23.00 находилась в усадьбе! – ответил помощник.

– И это все? – спросил Руслан.

– Все!

– А разве я не предупреждал, что, если она скроется с эти пацаном, твоя жизнь оборвется?

Муумин виновато и обреченно опустил голову:

– Предупреждали, господин…

– А как ты думаешь, Муумин, я должен держать свое слово?

– Да, хозяин!

Габрелия повернулся к замершей в ожидании скорой казни шеренге своих подчиненных.

– Вы слышали ответ человека, который верно служил мне долгое время, но совершил непростительную ошибку. Слышали? А теперь смотрите!

Выхватив кинжал и резко развернувшись, Руслан по рукоятку вонзил клинок в живот Муумина.

Тот обеими руками схватился за руку убийцы. Габрелия легко освободил кисть от захвата. В болевом шоке бывший помощник попытался вырвать кинжал из тела. Но глаза затуманились, ртом пошла пенистая кровь, колени подогнулись, и, дергаясь в судорогах, Муумин упал на каменный покров двора, обильно орошая его кровью.

Руслан нагнулся, выдернул кинжал, протер его одеждой жертвы, вложил в ножны, приказал:

– Рамазану остаться, остальным по своим местам, представление закончено, жизнь продолжается! Вперед, джигиты!

Шеренга быстро распалась. Никому не хотелось оставаться во дворе рядом с трупом бывшего начальника, на глазах хозяина, в одно мгновение решавшего судьбы людей, которые от него зависели.

Габрелия взял под руку здоровяка Рамазана, блестевшего своей начисто лишенной волос головой.

– Идем, Рамазан, в кабинет. С этого момента ты моя правая рука, вместо покойного Муумина. Ты доволен назначением?

– Еще бы, хозяин!

– Вот и хорошо. Беспрекословное подчинение и беззаветное служение мне. Не совершай ошибок, и ты станешь богат! Ведь это главное для тебя?

– Если честно, то да, хозяин.

– Я знаю, что говорю, идем. Поговорим, определимся, что нам следует сделать в первую очередь.

Рамазан ничего не понял из сказанного хозяином, но твердо уяснил, что с этой минуты он становится большим начальником, помощником самого Габрелия.

Руслан приблизил Рамазана к себе не случайно.

Совершенно не отягченный умом и совестью, имеющий при этом отменное здоровье и какое-то скотское желание кому-нибудь служить. Не имеющий не только друзей, но и товарищей, умудряющийся обитать в стае одиноким волком, такой человек и нужен был Габрелии.

Долго разговаривать в кабинете хозяин с новоиспеченным помощником не стал, довел до него свои основные требования по должности, обсудил материальные вопросы и отдал первые приказы:

– Что ты должен сделать сейчас, Рамазан, так это убрать трупы! Как стемнеет, прикажешь затолкать эту падаль в мешки с песком и катером, на веслах, вывезти на середину озера. Там и затопить мазуриков!

– Второе, сегодня уже бесполезно, а вот завтра, с утра, бери пару бригад и начинай поиск Ларисы. Вот тебе адрес ее пацана… Если к вечеру не найдешь девку, хватай его мать, за которой с утра же и установишь наблюдение.

– Извините, хозяин, – перебил Руслана помощник, – а если рядом с матерью в его хате оставить засаду?

Габрелия встал, забил трубку, закурил:

– Рамазан! Усвой раз и навсегда, что, когда говорю я, ты – молчишь! И… позволь уж мне решать здесь, что делать, а чего нет! Твоя задача лишь выполнять задания, понял, Рамазан?

– Понял, хозяин!

– Хорошо! Далее…

Хозяин усадьбы еще с полчаса инструктировал своего нового помощника.

Проводил из кабинета словами:

– И все это, Рамазан, ты должен будешь сделать завтра. А теперь иди, наводи в охране порядок. Особо займись теми, у кого пацан, какой-то ребенок, отнял оружие, отрубив, как щенков каких-то. Покажи сразу свою власть. Эти ребята, как мне кажется, достойны сурового наказания. А как думаешь ты?

– А?.. Что?.. Это… конечно! Как может быть иначе?

– Смотри, не убей кого! Иди…

Новый помощник вышел из дома хозяина, яростно сверкая глазами. Он пошел в отсек, где находились комнаты отдыха охраны. Нашел тех, кого обезоружил Сергей, безжалостно избил их до полусмерти. Рамазан умел служить хозяину!

Позже небольшой катер вывез и сбросил в озеро мешки с телами Аллы и Муумина. А в час к Габрелии доставили проституток. Он прогнал сутенера с его длинноногими сосками. Не ко времени они были сейчас! Он до утра пил коньяк и думал, пока мог. Около трех часов спиртное свалило его. Он заснул тут же, в кабинете, на кожаном диване.

Ранним утром, вернее еще ночью, в квартире Рыбанова настойчиво прозвучал сигнал дверного звонка. Он и разбудил Николая. За темным окном продолжался дождь. Правда, он ослабел, и ветер больше не рвал деревья, гроза ушла куда-то в сторону, напоминая о себе отдаленными раскатами грома. Рыбанов подумал, что звонок ему послышался, никто в это время, в 3.15, не мог прийти к нему. Но тут, уже отчетливо, сигнал повторился. Сомнения отпали. «Что за черт? – подумал он», – Кого это могло принести? Он встал, включил свет, направился в коридор. Смотреть в «глазок» было бессмысленно, лампочки в подъезде исчезали, как по мановению волшебной палочки. Стоило вкрутить ее, зайти в квартиру, выйти минут через пять, и… пустой патрон! Мистика, да и только.

Он включил бра в прихожей, открыл дверь, не спрашивая «кто там?», и буквально окаменел.

Перед ним стояла Надежда!

Да, да, именно, она, его бывшая жена.

Кто-то просматривался за ее спиной, но Рыбанов видел только Надю.

– Здравствуй, Коля.

– Привет, – автоматически ответил Николай.