У-гу! - Карл Хайасен

Продираясь через кусты, Рой подобрал с земли сухую ветку. Достаточно серьезную, чтобы произвести впечатление на мокасиновую змею, — хотя он очень надеялся, что это не понадобится.

Искрохвостых мокасинок в канаве не оказалось. Стоянка бегуна исчезла начисто. Ни мусора, ни пластиковых бутылок — ничего, даже кострище закопано. Рой поковырял веткой влажную землю — ничего. Он угрюмо принялся искать следы босых ног, но и их не было.

Рыбохват исчез бесследно.

Не успел Рой выбраться назад, на поле для гольфа, как с темно-лилового неба хлынула вода. Дождь косо хлестал в лицо, неподалеку в землю ударила молния. Рой пустился бежать. В грозу нет ничего хуже, чем оказаться на открытом месте рядом с деревьями.

Он мчался как угорелый, вздрагивая от каждого громового раската и раскаиваясь, что улизнул из дому незаметно. Ему представлялось, как мама ищет его, кружит по городу на машине, а дождь льет так, что дороги не видно.

Мокрый и уставший, Рой заставил себя бежать еще быстрее. Где-то тут должен быть фонтанчик, возле которого он оставил велосипед. Наконец при вспышке очередной молнии он разглядел фонтанчик впереди, метрах в двадцати.

Вот только велосипеда не было.

Сначала Рой подумал, что это не тот фонтанчик. Может, из-за дождя он все перепутал и побежал не в ту сторону?

Ничего он не перепутал. Вот сарайчик, вот деревянный навес и автоматы с газировкой. Все сходится.

Он стоял под проливным дождем и тупо глазел на то место, где он оставил велик. Обычно Рой не забывал его пристегнуть, но сегодня он слишком торопился.

И вот велик исчез. Увели, можно не сомневаться.

Чтобы укрыться от дождя, Рой заскочил под навес. Насквозь промокшая картонная коробка разваливалась в руках. Пешком он не успеет добраться домой до темноты. Родители с ума сойдут от беспокойства.

Минут десять Рой ждал под навесом, надеясь, что ливень утихнет. Гром и молнии уходили к востоку, но дождь лил по-прежнему. Наконец Рой решился выйти наружу и двинулся вперед, пригнув голову. Под ногами хлюпало и чавкало. Капли дождя текли по лбу и висели на ресницах. Рой пожалел, что не надел кепку с козырьком.

Он вышел на тротуар и побежал, но это больше было похоже на бег по краю бесконечного озера, по щиколотку в воде. Флорида вообще такая плоская, что вода никуда не стекает и лужи так и стоят, пока не высохнут. Рой перешел на шаг и побрел вперед. Вскоре он добрался до той остановки, где впервые заметил бегущего мальчика. На перекрестке Рой свернул на Главную улицу. С каждой минутой становилось все темнее.

Зажглись фонари. Вот я влип, подумал Рой.

По Главной в обе стороны тянулись машины, рассекая стоячую воду. Вода из-под колес расходилась волнами, обдавая ноги чуть ли не до колен. Но Рою было все равно. Он уже и так промок до нитки.

Заметив просвет в потоке транспорта, Рой ринулся через дорогу.

— Берегись! — крикнул кто-то сзади.

Рой отпрыгнул на тротуар и обернулся. Это была Беатриса Липс. На его велосипеде.

— Эй, Пастушка! Что это у тебя в коробке? — спросила она.

Все понятно.

Раз Бешеная Беатриса садится в автобус на этой остановке — значит, живет где-то рядом. Наверное, Рой проехал перед ее домом, Беатриса его засекла и проследила за ним до гольф-клуба.

— Это мой велик, — сказал он.

— Ага. Твой.

— Отдашь мне его?

— Может, и отдам. Но не сейчас. Садись давай.

— Куда?

— На раму, куда ж еще. Прокатимся немножко.

Рой сделал, как было велено. Что угодно, лишь бы поскорее забрать свой велик и ехать домой.

Рой считал себя хорошим велосипедистом (все-таки в Монтане два года ездил вверх-вниз по горам), но Беатриса была круче. Она легко крутила педали, и ей не мешали ни лужи под колесами, ни Рой, который кое-как умостился на раме со своей промокшей коробкой.

— Куда едем? — крикнул он.

— Заткнись.

Они промчались мимо кирпичной арки на въезде в гольф-клуб, и вскоре нормальная улица закончилась и началась грязная грунтовка без всяких тротуаров и фонарей. Ливень превратился в моросящий дождь. Велосипед скакал по залитым грязью выбоинам, Рой держался из последних сил. Мокрая футболка липла к спине.

Беатриса затормозила у высокого забора из сетки-рабицы. В одном месте проволока была перекушена кусачками так, что ее можно было отогнуть. Рой соскочил с рамы и поддернул мокрые джинсы, съехавшие по самое дальше некуда.

Беатриса прислонила велосипед к сетке и махнула Рою, чтобы он лез за ней через дырку в заборе. Здесь было автомобильное кладбище. Они крадучись двинулись вдоль останков бывших машин. Рой не отставал от Беатрисы, которая перебегала от одного ржавого корпуса к другому — наверное, опасалась сторожа.

Вскоре они добрались до старого автофургончика без колес, поставленного на шлакоблоки. Рой с трудом разобрал на ветхом брезенте выцветшие красные буквы: «СЛИВОЧНОЕ МОРОЖЕНОЕ И ВАФЕЛЬНЫЕ РОЖКИ ЙО-ЙО».

Беатриса схватила Роя за руку и потянула к дверце фургончика. Внутри валялись какие-то ящики, коробки, куча одежды и всякий хлам. В углу лежал свернутый спальный мешок.

Когда Беатриса закрыла дверь, они оказались в полной темноте, Рой не мог разглядеть даже собственного носа.

— Покажи, что у тебя в коробке, — потребовала Беатриса.

— Не покажу, — сказал Рой.

— Эберхард, ты дорожишь своими зубами?

— Я тебя не боюсь! — соврал Рой.

В фургончике «Йо-Йо» было душно и сыро. Комары жужжали у Роя над ухом, и он вслепую от них отмахивался. Он унюхал какой-то удивительно знакомый, но совершенно неожиданный здесь запах. Неужели печенье? Точно: пахло свежим арахисовым печеньем — таким, какое печет его мама.

Луч фонарика ударил ему прямо в глаза, и он отвернулся.

— Последний раз спрашиваю, — угрожающе сказала Беатриса, — что в коробке?

— Обувь, — ответил Рой.

— Ври больше!

— Честно.

Она выхватила коробку у него из рук, скинула крышку и посветила внутрь фонариком.

— Я же тебе говорил.

— Пастушка, ты ненормальный, что ли? Зачем ты таскаешь с собой кроссовки? — раздраженно спросила Беатриса.

— Это не для меня, — ответил Рой. Кроссовки были совсем новые, он их почти не носил.

— А для кого?

— Для того пацана, что я встретил.

— Какого еще пацана?

— Я тебе про него говорил — помнишь, в столовой? Для пацана, который в тот день пробежал мимо твоей остановки.

— Ага, — Беатриса нехорошо усмехнулась. — И ты опять его выслеживаешь, вместо того чтобы заниматься своими делами. — Она выключила фонарик, и все снова погрузилось в темноту.