Ключ в новую жизнь – на Reception - Ирина Шогина

смотрели с мостика над львиным вольером, как мама-львица играет со своими очаровательными львятами, такими забавными и неуклюжими, что глаз отвести было нельзя. Папа-лев лежал невдалеке, гордый и невозмутимый. А вот пантера в своем вольере была чем-то очень взволнована и грозно рычала, смотря вверх на туристов.

–Как хорошо здесь животным, они в естественном климате, в очень больших вольерах, сытые и ухоженные.

Если взрослым было интересно, то что же говорить о детях? Кругом звучала разноязыкая речь, эмоции выражались по-разному, но бесспорным одно: удовольствие было трудно с чем-либо сравнить. У вольера со слонами особенно многолюдно, это и понятно: слоны высовывали хоботы, делая ими как бы просящие движения. Это вызывало бурю восторгов. ВП дал служителю «тугрик», тот с готовностью протянул яблоко, приглашая жестами Полину подойти поближе и не бояться.

– Лина, не торопись! – крикнул ВП, выбирая место, откуда ракурс будет лучше.

У Полины было очень мало фотографий с прошлых поездок, сама себя не сфотографируешь, а просить все время кого-то неловко. Зато сегодня она позировала столько! Казалось, ПВ хотел запечатлеть каждый шаг, каждое мгновенье, проведенное вместе. У него был очень серьезный аппарат, фотографией увлекался еще с юности, всю жизнь мечтал о зеркальной оптике, теперь вот смог себе позволить. Много снимков привозил, когда ездили кататься на горных лыжах, но там величественные вершины и снег. А теперь будут пальмы, море и … Лина.

Они до вечера бродили по дорожкам, заходили в сувенирные лавки, болтали ни о чем и обо всем. Практически одновременно обоим пришла в голову одна и та же мысль, что давно уже ни с кем не было так легко, спокойно и уютно находиться рядом. ВП решился сказать об этом вслух:

– Знаешь, Лина, мне давно уже не было так хорошо…

– Сейчас у зулусов будет еще лучше, – попыталась свести все к шутке, испугавшись, что ВП читает ее мысли.

Туристов пригласили в большой стилизованный шатер, в центре которого было некое подобие сцены с большими столбами, увешанными деревянными африканскими масками. Столики стояли по кругу, Полина и ВП сели очень удачно, видно все было отлично. Во время ужина подавали национальные блюда: очень сытный кус-кус, картофельные лепешки и местное вино. Проголодавшиеся гости с аппетитом ели, пили вполне хорошее вино и смотрели шоу. Зулусы, конечно, были вполне цивилизованные, но очень колоритные: набедренные повязки, праздничная раскраска и ритмичные танцы, словно они веселились в своей деревне вокруг ритуального костра. Полина это уже видела, но тоже поддалась общему настроению, а ПВ не выпускал из рук камеру, ему хотелось запечатлеть каждое мгновение, хотя странно: снимал зулусов, а в каждом кадре Полина. Сытая, отдохнувшая публика, разгоряченная вином, экзотикой и ритмичной музыкой, сама уже не могла усидеть на месте. Всех желающих пригласили в центр зала к сцене, можно было потрогать инструменты, даже попробовать поиграть на них, можно было потанцевать с артистами, которые были готовы показать основные «па», можно было поближе рассмотреть их, а главное – с ними сфотографироваться. Полине очень хотелось такое фото, но она немного стеснялась. Вдруг к ней подбежал молодой зулус, слегка приобнял и немного развернул, они оказались как раз перед объективом ПВ, он быстро щелкнул и жестом показал: здорово! В это время другой зулус, явно уже без участия ПВ, бросился к ним, держа в руках роскошный плюмаж с белыми перьями, водрузил его на голову Полине – хорошо! красиво! – они с двух сторон прильнули к ней, ПВ даже дар речи потерял: снимал и снимал, стараясь сделать как можно больше кадров, чтобы потом выбрать лучшие. Фотографии действительно получились отличные, особенно та, с плюмажем, Полина, глядя на нее почему-то вспоминала Татьяну Шмыгу, которая во многих опереттах была в таких «перьях» на голове. Зулусы с явным сожалением «отлипли» от Полины, их уже теребили другие зрители. ПВ дал им несколько динаров, поблагодарив, показали на Полину:

– Твой женщин хорошо, красиво! Белый!

« А ведь и правда: моя женщина», – подумал ПВ, испытывая одновременно и удовольствие от этой мысли, и какое-то приятное беспокойство.

Когда садились в автобус, была уже ночь, время у зулусов пролетело незаметно. Все возбужденно шутили, делились впечатлениями, а впечатления на самом деле были прекрасными – ну где еще такое увидишь и так повеселишься! Только Полина и ПВ не принимали участия в общем обмене мнениями, они молчали. ПВ помог Полине накинуть на плечи жакет и как бы случайно забыл руку у нее на плече, подождал, ожидая реакции – возражений не последовало, тогда, немного осмелев, обнял свою даму, а она так легко и естественно, будто делом это было привычным, положила ему голову на плечо и закрыла глаза. ПВ подумал, что она хочет спать, они действительно устали, много ходили по парку, а потом столько эмоций! Известно же, что от эмоциональных впечатлений устаешь больше, чем от физических нагрузок. На самом деле Полина спать ничуть не хотела, хотя и правда устала. Она просто боялась, оставшись с ПВ вдвоем, выдать свою тревогу, свои мысли. А мысли расслабиться не позволяли. Сегодня вечером Полине стало по-настоящему страшно. В этот раз все пошло как-то не так, с первого дня начались проблемы, сцены, слезы – и все из-за ПВ. Она давно уже свыклась с мыслью, что обречена на одиночество, что ничего в ее жизни уже не изменится. Полина не чувствовала себя несчастной, отнюдь. Она занималась сыном, работала с детьми в школе, была очень привязана к маме. Теперь вот сын совсем взрослый – и занимается ею, эта поездка ведь тоже его подарок. И в профессии она состоялась. Полина шила и вязала себе совершенно эксклюзивные вещи, любила и умела наряжаться. Она была очень ухоженной, очень эффектной – и одинокой. Всегда возмущалась, когда женщины говорили, что красятся и одеваются для мужа или для любовника. Полина все делала для себя и для своих близких. Когда-то она услышала случайно фразу, которая поразила своей глубиной и естественностью: последний мужчина, которому хочет нравиться женщина – это ее сын. А у Полины был сын, значит, это и о ней тоже. Ее сын учился в той школе, в которой работала и она сама. Были трудные 90-ые, когда ни денег, ни возможности что-либо купить, даже если деньги появлялись, не было. Ночами, уложив ребенка, Полина что-то шила или вязала, чтобы и самой выглядеть достойно на фоне других женщин-преподавателей, и сын в классе был одет не хуже других. Случился парадокс: в результате ее стараний и ее мальчик, и сама Полина были одеты не только