Вандал. Книга 3. Черные плащи - Андрей Посняков

— О да, да! — счастливо засмеялся профессор. — Удачная сегодня рыбалка.

— Ну, у кого как…

Усмехнувшись, молодой человек быстро пошел в избу за биноклем.

— Лодка, говоришь? — Весников сразу насторожился. — И кого это черт принес?

— Нет бы сказать — «Бог послал», — ехидно поддел его Саша. — Ладно, пошли на мостки, глянем.

— Лучше бы с обрывца, — возразил Николай. — Может, у них тоже бинокль? Зачем, чтоб видели?

— Экий ты… Ладно, пошли к обрыву. Кстати, дым-то из трубы валит — поди, заметили.

— Заметили, да ведь в гости-то не пришли, не пожаловали. Значит, встречаться ни с кем не хотят. Хорошо, что я лодку подальше спрятал.

— Да ладно тебе. — Саша отмахнулся. — Сейчас взглянем…

Приложив бинокль к глазам, он отвел на кустах ветки… и не поверил увиденному, узнав в одном из вновь прибывших того неприятного цыганистого типа, что «разрулил» недавнюю свару, выпрашивал у Александра телефон, желая узнать насчет меча. И дался ему этот меч! Саша, кстати, тогда так и не позвонил, некогда было. С профессором разговаривали, потом вот на Гагарье поплыли. И этот хлыщ, вишь ты, тоже здесь! Странно, более чем странно. И что ему в этой глуши делать? На охотника, рыбака или туриста не очень-то он и похож. Тощий, сухой, словно вобла… А может, и не он это вовсе?

Молодой человек протер окуляр рукавом, снова всмотрелся… Да нет, он! Саша, слава богу, на зрительную память не жаловался.

Та-ак…

— Федорыч! Взгляни-ка, лодка чья?

Весников наконец дождался бинокля, обрадовался, внимательно стал рассматривать быстро удалявшуюся моторку.

— Митьки Немого «казанка». Точно, его. Мужик это наш, с рожденья немой. Рыбак и охотник, места здешние лучше меня знает. Черта какого-то куда-то повез.

Именно что черта!

Снова взяв бинокль, Александр приметил, что неприятный тип, как его — Михаил Петрович вроде бы, так он представился, — и одет как-то странно: камуфляжная куртка поверх дорогого костюма, болотные сапоги. Это при белой-то сорочке! Да уж, непонятно все это… удивительно даже.

Вернувшись в избу, Саша развернул карту и присвистнул:

— Коля! А выходит, с того берега до Гагарьего куда как ближе!

— На тот свет оттуда ближе! — усмехнулся Вальдшнеп. — Там болота одни, трясина. Правда, если хорошо гати знать…

— А Митька Немой знает?

— Этот? Да пожалуй что знает. Я же говорю, он из этих мест родом.

Прищурившись, Александр задумчиво посмотрел вдаль:

— Послушай-ка, Федорыч, а там, случайно, никакой протоки нет? Чтобы не пешком по болотам, а так, на лодочке.

— Да нет там ничего, ясен пень! — хмыкнул Вальдшнеп.

— А на карте что-то такое обозначено!

— Ручей там обозначен. Он, конечно, спору нет, бурный, только вот глубиной по колено, а то и по щиколотку. Да и камней там полно — перекаты. Нет, пешком вернее будем! — Весников оглянулся на отошедшего в сторонку профессора и, понизив голос, спросил: — Слышь, Саня, а хренцузу этому обязательно на Гагарье надо? Может, и Турындино сойдет? Ему какая разница-то?

— Не, Коля. — Саша покачал головой и усмехнулся. — Гагарье ему нужно, точно. Какие-то там исследования. Кстати, он тебе за это, кроме тех денег, что дал, еще и премию выплатит. Да-да, уж будь уверен!

— Ну, коли такое дело, сладим!

Вальдшнеп заметно повеселел и, выгоняя спрятанную в камышах лодку, даже принялся насвистывать. Радостно заработал мотор, затрещал, вспугнув целый выводок уток; медленно отвалив от мостков, лодка набрала скорость и понеслась вдоль заросшего ивняком берега.

— А не быстро плывем? — обернувшись, крикнул Саша.

— Ась? — Из-за шума двигателя Весников ничего не слышал. — Чего ты говоришь-то?

— Мотор-то заглуши! Мотор, говорю, глуши! Амба!

Вальдшнеп наконец понял и, заглушив двигатель, удивленно уставился на Александра.

— Дальше на веслах пойдем, — негромко сказал тот. — В ту сторону, куда те на своей лодке поплыли. К ручью!

— К ручью так к ручью. — Вспомнив про обещанную премию, Весников покладисто кивнул. — Как скажете, мне-то какая разница?

Дальше плыли в тишине, лишь чуть поскрипывали уключины. Даже без мотора лодка шла ходко — оба, и Саша, и напросившийся поработать профессор, гребли в охотку. Вальдшнеп поглядывал на них с кормы и ухмылялся.

— Не пройдем мы там, вот увидите. Зря только прокатимся… Впрочем, ваше дело.

Александр повернул голову:

— А ты, кстати, Митьки Немого лодочку видишь?

— Ну, нет.

— Так выходит, они по ручью пошли?

— Не факт! Могли и к острову.

— Так мы бы их тогда заметили.

— Если они вдоль берега двинули — нет.

— Ладно, не будем спорить… Где ручей-то?

— Да вот здесь где-то должен быть, в камышах… Говорю ж, он мелкий, не пройдем. — Весников вдруг наклонился с кормы, прищурился: — Вправо, вправо теперь… во-он, где камыши… Ох, ни фига же себе!

Сие удивленное восклицание как раз и относилось к якобы ручью, на деле оказавшемуся полноводной речушкой, пусть и не очень широкой, но все же метра два-три.

— Это, что ли, он и есть? — ухмыльнулся Саша. — Ничего себе, мелкий!

Он достал дно веслом: получилось где-то метр — метр двадцать.

— Думаю, и на моторе пройдем спокойно.

— Не, на моторе нельзя, тут камней полно.

И в самом деле, камней в этой протоке хватало! Пару раз даже цепанули днищем — проскрежетало, как бормашина по больному зубу, Александр невольно поежился — ну до чего ж мерзкий звук!

Так, на веслах, и плыли дальше. Вытащив двигатель на корму, Весников перебрался вперед и, наклонясь, всматривался в темную воду, при этом все бубнил что-то себе под нос, видно, никак не мог справиться с удивлением:

— И чего он так раздулся? Вроде и дождей-то нынче не так много было, а вот поди ж ты… А! Ясен пень, бобры! Бобров тут, Саня, до дури! Ну вот, до плотины ихней дойдем — и встанем.

— До плотины так до плотины! — засмеялся Саша. — Все не пешком.

— Ну, ясен пень, — согласно кивнул Вальдшнеп. — Хренцуза-то не сменить? Поди, утомился?

Поменялись: Весников уселся за весла, а доктор Арно занял место впередсмотрящего. Наклонился да все пугал:

— Камень! Камень!

— Не камень это, а травы пучок!

Ну, пару раз носом стукнулись — ничего, отвернули да поплыли себе дальше, посмеиваясь над профессором. А тот все высматривал:

— О-ля-ля! Еще камень… да какой большой! Осторожней… Оп.