Мертвечина - Линда Фэйрстайн

— Три попадания из четырех — неплохой результат, миссис Гаттс. Вот только в уголовном суде шестнадцатилетних считают взрослыми. Так что лучше делайте, как вам говорят, и постарайтесь серьезно поговорить с Тиффани. Мисс Купер, — указал на меня Майк, — единственный человек, который может помочь вашей дочери.

— Не нужна мне ваша помощь, — огрызнулась женщина и снова пнула дверь. Мерсер попытался схватить ее за локоть, но она вывернулась и завопила еще громче.

— Да успокойтесь вы.

— Не трогайте меня! — заорала она на Мерсера. — А тебе, тощая сучка, теперь житья не будет. Клянусь небом, мы с тобой посчитаемся!

— Постарайся во всем видеть светлую сторону, Куп. По крайней мере она лестно отозвалась о твоей фигуре. — Майк швырнул салфетку в мусорную корзину. — Я отнесу эту шубу фотографам, пусть они сделают общий снимок и крупные — монограммы и ярлычка.

— Но сначала проводи Алекс в зал суда, — возразил Мерсер. — Она хочет, чтобы ты посмотрел на двух парней, похожих на правительственных агентов, и выяснил, что это за птицы. Мне туда нельзя, там соберутся присяжные, а я на следующей неделе даю показания.

— Ладно, только пригляди за моей шубой, приятель.

Майк взял мои документы и направился к двери.

Мы с трудом пробрались сквозь толпу будущих присяжных, которые нетерпеливо сгрудились в душном коридоре перед залом суда. Один из судебных приставов заметил нас и открыл дверь.

Через пять минут, ровно в два пятнадцать, в комнату ввели шестьдесят человек. Двенадцать сели на скамью присяжных, остальные заняли соседние места.

Парочка в темных очках уже торчала в заднем ряду.

Мы с Майком двинулись в конец зала, чтобы как следует их рассмотреть. Когда мы проходили мимо, Майк взглянул на них и расплылся в улыбке, словно увидел старого знакомого.

— Эй, привет! Рад тебя видеть. Я Майк Чэпмен. — Он протянул руку парню, который сидел дальше от прохода, и тот пожал ее, не сказав ни слова. — Бар «Шихан», помнишь? Я тебя там видел в начале лета. Ты угощал всех выпивкой.

Мужчина покачал головой.

— Думаю, вы ошиблись.

— Нет, я помню. Может, забегаловка была другая, но я точно с тобой разговаривал. Ты ведь из ЦРУ, верно? Работаешь в Лэнгли?

Второй мужчина взглянул на своего соседа, словно хотел увидеть, как тот на это отреагирует.

— Жаль вас разочаровать, но вы меня с кем-то перепутали. Наверно, с моим братом-близнецом.

— Ага, тот вроде был посимпатичней. Наверно, так оно и есть. Что, пришел давать показания?

— Нет.

— Слушай, — продолжал Майк, — я коп, детектив…

— Ладно, ладно. Насколько я знаю, это открытое заседание, и мы с приятелем можем просто посидеть и посмотреть, верно?

Майк пожал плечами.

— Как хотите. Просто вы не там сели. Судья выделил вам два специальных места.

Младший из них — тот, что сидел ко мне поближе, — снова прищурился и посмотрел на своего напарника. Майк махнул рукой и пояснил:

— Вам туда, вон к той черноволосой телке с перхотью на воротнике. Там так и написано — «Места для придурков». Вот черт, наверно, это ваше самое крутое задание — присматривать за одним из своих психованных приятелей. Только костюмчики в следующий раз смените, а то вас в зал не пустят. Синтетика огнеопасна. Пойдем, Куп, займемся делом. Я опаздываю.

— По-твоему, я пригласила тебя, чтобы ты разворошил осиное гнездо? — спросил я, когда мы отошли подальше. — Моффет и так едва меня выносит. А ты набросился на этих типов.

— Ни черта они нам не сделают. Что с того, что я их немного поддразнил? Зачем я вообще тебе понадобился? У этих парней на лбу написано, что они из ЦРУ. Если сама не видишь, сходи к окулисту.

Майк ушел, хлопнув дверью, а я вернулась к местам для присяжных — как раз в тот момент, когда в зале появился Харлан Моффет.

— Всем встать. Суд идет, — этой заунывной формулой секретарь известил о приходе судьи и начале ведения протоколов.

Моффет изложил суть дела. Когда-то большинство вопросов на отборе присяжных задавали адвокаты. На знаменитых процессах, привлекавших внимание публики, эта процедура растягивалась на несколько дней. Но недавно федеральные суды приняли правила, по которым список вопросов составлял судья. Поэтому наши присяжные вполне могли определиться уже сегодня вечером.

Моффет начал с общей информации, зачитал фамилии всех участников и свидетелей, фигурировавших в деле.

— Если вы знакомы с кем-то из этих лиц или слышали их имена, поднимите руку, и я дам вам слово.

Присяжные воспользовались случаем, чтобы разглядеть нас с ног до головы, но ничего не ответили.

— В процессе слушаний перед вами выступят три офицера полиции. У кого-нибудь в семье есть полицейские? — Поднялось шесть рук. — Вы не должны верить их показаниям больше или меньше, чем другим свидетелям. Это ясно? Все, что они скажут, должно оцениваться так же беспристрастно, как слова любых других свидетелей. Вам понятно?

Робелон и я делали пометки рядом с фамилиями тех, кто сидел на скамье присяжных. Мы смотрели, как они реагируют на вопросы, отвечают или ограничиваются жестом и гримасой. В будущем нам предстояло выяснить подноготную каждого из них, все, что может помочь и навредить обвинению или защите. Кстати, в нашем случае слова Пэйдж Воллис значили гораздо больше, чем свидетельства целого отряда полицейских. Показания последних имели особый вес в делах о продаже наркотиков или хранении огнестрельного оружия. Они не могли пролить свет на события, происходившие в квартире Эндрю Триппинга.

Моффет заговорил об обвинениях, выдвинутых против ответчика.

— Есть какие-нибудь замечания или возражения по поводу данных преступлений? — спросил он, стараясь избежать слова «изнасилование» и за счет этого исключить самоотводы. Впрочем, за все время моей работы в прокуратуре я еще не видела судью, у которого прошел бы этот номер.

Двое со скамьи присяжных подняли руки. Я оглянулась и заметила еще несколько рук в зале.

— Ваша Честь, — я поднялась, — вы позволите расспросить каждого в отдельности?

Моффету мое предложение явно не понравилось. Он не хотел терять драгоценное время, отлично понимая, что в случае согласия количество отводов возрастет. Далеко не все женщины захотят обсуждать свои проблемы в присутствии чужих людей, если мы не станем расспрашивать их поодиночке. А у меня и Робелона будет меньше оснований возражать против той или иной кандидатуры.

Судья уже собирался отклонить мою просьбу, но в этот момент к ней присоединился Робелон. Для стороны защиты всегда выгодно, когда присяжные признаются в своих предубеждениях вслух.

Женщина, числившаяся в списке под номером три, вышла на середину зала и объявила Моффету, что не сможет беспристрастно судить об этом деле.