Я. Хочу. Тебя. - Кира Шарм

– Что?

Чувствую, как губы немеют.

Только этого не хватало! Они же наверняка знакомы!

Понимаю, конечно. Эти бойцы такого разного уровня, как небо и земля! Но все равно!

– Знаешь, Ника. Если бы я знал тебя не так хорошо, подумал бы, что ты, как Оксанка. С ума сошла от одного из бойцов и ушла с ним после боя! Но теперь я понял, - порывисто обнимает меня, прижимаясь губами к виску.

– Это зрелище просто не для тебя. Тебе стало плохо от всей этой бойни, да? Прости. Я не должен был тебя тащить с нами. Но… Честно, все-таки надеялся, что тебе понравится.

– Да, Костя. Ты прав. На такое смотреть невозможно.

– Прости. Прости, малыш. Это был первый и последний раз. Больше не буду тебя уговаривать. И все-таки. Куда ты подевалась?

– Пошла в туалет, – пожимаю плечами.

Самой противно от этой лжи. Но не говорить же правду!

Что Костя сделает? Пойдет морду бить этому Смерчу? Так он же ему все кости переломает!

– А выход, как всегда, не нашла, – усмехается, ласково гладя меня по щеке.

– Там коридоры. И темно.

Продолжаю врать. Даже во рту мерзкий привкус омерзения.

Предательница. Я предательница.

Ко мне только что прикасался другой мужчина. Целовал. Его руки были везде!

– Прости, малыш. Я не должен был оставлять тебя одну. Ритка тоже учудила! Решила посмотреть, правда я выиграл или нет! Этого больше не повторится! Я обещаю!

– А Оксанка где?

Задаю глупый вопрос. Мне ли не представлять, чем она там занимается.

– Ооооо!

Ритка закатывает глаза.

– Ты не поверишь! У них с Громом самое настоящее свидание! Представляешь! И он отправится с нами на пикник!

– Мы, кстати, все уже купили!

Мишка трясет в воздухе корзинкой.

– Шашлык еще горячий! Свежие булочки! Аж хрустят! А шампанским забили весь багажник!

– Нииииик! Ну какой без тебя пикник, а?

Костя виновато заглядывает мне в глаза, поглаживая руку.

– Я ведь для нас стараюсь. Ставки эти… Все ради того, чтобы нам квартиру купить! И знаешь. Осталось уже немного совсем! Ну! Разве это не повод отметить?

Моя бы воля, никуда бы не шла.

Отправилась бы домой. Смыла бы с себя чужой запах. Чужие прикосновения. И залезла бы с головой под одеяло. Желательно так, чтобы несколько дней так под ним и просидеть. Никого не видя и не слыша.

Но… Разве я имею право так поступить с Костей?

И без того перед ним виновата.

– Ладно, – выдыхаю, позволяя себя утащить к машине. – Поехали на ваш пикник.

– Малыш, ты чудо!

Костя подхватывает меня на руки и начинает кружить.

Может, оно и к лучшему?

Переключусь и забуду про этого громилу, как о страшном сне…

И его прикосновения… Его губы…

Все забуду!

И, стоит нам только тронуться с места, как со стороны клуба раздается такой оглушительный грохот, будто случилось землетрясение и завалился весь клуб!

И что-то мне подсказывает, что я знаю, чьих кулаков это дело…

Тем более, что дикий рев, который оглушает всю округу, не оставляет сомнений, из чьего горла он мог вырваться…

Такой только один.

Жуткий.

Страшный.

Запредельный!

Смерч

Откидываюсь на подушки, высыпая себе на лицо кубики льда из ее стакана.

Внутри кровь просто кипит.

Заставляю себя охладиться с глухим рычанием.

Но не выходит.

Ни хрена не отпускает.

Малышка так завела меня, что поджилки дрожат.

Хочу ее. До одури. До дикости какой-то.

Сам поражаюсь, как еще что-то слушал. Что-то говорил.

Как не разорвал ее, ворвавшись в нежное тело прямо у стенки.

Блядь.

Какой у нее вкус.

Одуренный.

Сносящий крышу.

В жизни таких не пробовал.

Сладкая.

Все нутро переворачивать заставила.

Одними своими глазищами.

Огромными.

Зелеными, как изумруды. Кажется, прямо посреди зала два огня безумных засверкали, когда на ринг вышел.

Как два всполоха.

И тут же дернуло.

Охренел, когда повернулся к ней.

Завис. Залип.

Ведьмачьи глаза. Чистая ведьма.

Но все остальное ни хрена не хуже.

Взгляд тут же метнулся ниже.

На пышную грудь. Что разве что из платья не вылетала. Кажется, даже рассмотреть можно было удары сердца. Так грудь дергалась. Сладко. Рвано. Прямо в руку и просилась. И размер мой. Прямо под мою ладонь.

Охренеть.

Кулаки сами сжались.

На бой стало вдруг наплевать.

Пеленой глаза накрыло.

Какого хера эта грудь у всех на обозрении? Любой пялится может. Все эти больные извращенцы, которые дрочить потом месяцами будут, прикидывая, какая эта грудь на вес.

Ни хрена. Моя.

И глаза эти. И грудь. И губы.

Пышные. Отсюда, с ринга, вижу, какие упругие. Дурманящие.

Словно издевается.

Потягивает пойло из бокала.

Облизывает стекло.

Капельки с губ язычком утирает.

А меня рвет.

Распорядитель что-то визжать пытается.

А я лишь думаю, как бы устоять здесь.

Не ломануться прямо в зал. Не схватить эту прелесть за узкую талию. Она же наверняка у нее тонкая, как тростинка. И попа пышная.