Сладкие разборки - Светлана Алешина

— Ах это! — Анжела визгливо засмеялась. — Если честно, эти древние были откровенно придурками. О мертвых хорошо или ничего — бред сивого мерина! Наоборот должно быть: о живых хорошо или ничего! О живом что-нибудь не так скажешь — до него дойдет, знаешь, как в нем дерьмо кипеть будет! А вот протянет ножки — тогда отведем душу, выскажем все, что о нем думаем!

И Анжелка снова визгливо расхохоталась, а я содрогнулась от ужаса. Боже мой, откуда в ней это все? Этот цинизм, эти приблатненные выражения — прежде я этого не замечала в ней. И родители Анжелы, и сам Дима Сучков были достаточно культурными, аккуратными в выборе слов людьми, откуда у нее берутся эти слова?

— Ты очень изменилась за прошедшие годы! — сказала я.

— Да! — согласилась Анжелка. — Только к лучшему! Лучше стала понимать людей и мир, в котором они живут. Но только в этом нет заслуги Димки Сучкова!

— Димка Сучков, — сказала я задумчиво, — который тебе теперь, надо понимать, совершенно безразличен.

— Абсолютно!

— И кто бы мог убить его, тебя тоже совершенно не интересует…

— О-о! — воскликнула Анжела иронически. — Да если я увижу этих людей, что его грохнули, так я даже спасибо им скажу, что избавили меня от этого придурка!

— Ты думаешь, — сказала я тихо, — у него было много врагов?

— Да сколько угодно! — Анжела презрительно фыркнула. — В его бизнесе у него полно конкурентов, любой из них мог его прикончить.

— Думаешь, это конкуренты?

— Да, конечно! Он же в бизнесе ничего не смыслил, со всеми ругался, всех критиковал.

— Ты слышала, кого конкретно?

— Да, много раз.

— А кого, можешь вспомнить?

— Нет, я никого из его коллег не знаю. — Анжела произнесла это быстро, не задумываясь. — Сучков со всеми был на ножах, друзей вообще не было среди коллег. Зачем я буду с ними общаться, знакомиться?

— И ты слышала, как они ругались?

— А, ну да — по телефону! — Анжела чуть смутилась. — А ты зачем все это спрашиваешь? Из милиции следователь приходил, тоже все выспрашивал, а теперь вот ты. Знаешь, мне это начинает надоедать! Объясни, зачем…

Она не договорила: раздавшийся во входную дверь звонок оборвал ее на полуслове, Анжела в смущении умолкла, робко посмотрела на меня, затем украдкой на часы.

— Опоздал? — спросила я иронически.

Анжела фальшиво, неестественно засмеялась.

— Это Миша, он пришел по поводу похорон Димы, — сказала она, поднимаясь с дивана и направляясь в прихожую. На пороге она остановилась, обернулась ко мне и добавила:

— Но если ты думаешь, что у меня с ним что-то есть!.. — И она расхохоталась откровенно, весело, от души.

А я ничего и не думала. Какое мне дело до Анжелкиного морального облика? Много хуже, что в своем расследовании я не продвинулась ничуть: о врагах Сучкова я ничего не узнала, Анжела, похоже, правда не в курсе, и помощи от нее всерьез ждать не приходится, потому что на Сучкова и его трагическую гибель ей плевать. А то, что вместо Димы у нее теперь Миша, к делу едва ли имеет отношение.

Я слышала, как в прихожей щелкнул замок, дверь со скрипом открылась и некто сказал низким, чуть гнусавым и сиплым голосом, показавшимся мне очень знакомым:

— Извините, Анжелика Николаевна, опоздал! На проспекте затор был…

Я вскочила с дивана, кинулась в прихожую и через мгновение стояла нос к носу с моим бородавчатым ухажером с телевидения. Как тесен, однако, мир! Я стала случайным свидетелем убийства, убитый оказался моим давнишним, хотя и хорошо забытым знакомым! Его жена — моя бывшая лучшая подруга, а отправившись к ней, я встречаю своего нового ухажера, который вот уже неделю буквально достает меня своими приставаниями!

Он был одет, как всегда, в обычную, военного образца пятнистую куртку, которая на нем сидела мешковато, словно была сшита не по росту. Я уж приготовилась было к тому, что его неандертальская физиономия осклабится, бородавка поползет по щеке и своим приторно-слащавым голосом произнесет он свою обычную присказку, но ничуть не бывало! Бородавчатый смотрел на меня пристально, недоумевающе и откровенно зло: казалось, он еще больше Анжелки раздосадован, увидев меня здесь. И как ни неприятны мне были его ухаживания, ей-богу, стало обидно: то встречал меня каждое утро у телецентра, делая вид, что любит, а теперь даже улыбнуться не хочет. Видимо, Анжелка нравилась ему больше, чем я: вот как капризны и ветрены эти мужчины!

— Знакомьтесь: Миша, Ирина, — произнесла вдруг Анжелка совершенно новым, сладким голосом. И пока я, изумленная переменой в поведении бородавчатого, смотрела на бывшую подругу, добавила:

— Ну, Ирочка, извини, у меня сейчас деловой разговор. Такое несчастье, Дима погиб, мне одной не управиться, и нужен серьезный помощник! — С этими словами она довольно темпераментно начала подталкивать меня к выходу. Впервые в жизни меня выпроваживали из квартиры! И ощущение, надо сказать, было не из самых приятных. Оказавшись в подъезде, я услышала, как дверь за мной с шумом захлопнулась и с грохотом задвинулась стальная задвижка. Да, не так я представляла себе визит к своей бывшей подруге. И совсем не такой ожидала ее найти.

Вдруг почему-то я ощутила потребность поправить свой макияж. Не то чтобы что-то там было не в порядке — нет. Просто это меня немного успокаивает, когда я гляжусь в крохотное зеркальце, поправляя недостатки своего внешнего вида. Я с сомнением оглядела голые, обшарпанные стены подъезда и, решив, что здесь устроиться негде, выбралась на крохотный, общий для всего этажа балкончик, также достаточно замусоренный и обшарпанный, однако на нем имелся широкий бетонный парапет, отгораживающий стоящих на балконе от разверзшейся перед ними бездной трех этажей. На этом парапете можно, по крайней мере, поставить сумочку, не опасаясь ее запачкать, конечно, не без необходимости ее потом отряхивать.

А на балконе светило солнце. Защищенные стеной дома от холодного ветра кирпичи в его лучах нагрелись, источали тепло, и было так хорошо стоять на голой и обшарпанной бетонной плите, купаясь в солнечных лучах. Прямо передо мной высились стены другой многоэтажки, солнечные лучи заливали светом и ее, а внизу, совсем рядом, находился вход в подъезд. И у входа стоял черный, блестящий, широкий и приземистый, мощный, быстрый, на зависть всем прочим «безлошадным» гражданам, лимузин. Вот, подумала я, наши солидные люди живут в таком доме! Или очень солидных друзей имеют, которые к ним на таких шикарных машинах в гости подкатывают. Не чета Игорю с Наташей Гореловым с их зеленой «Газелью»!

Я взглянула на часы: до двух оставалась еще уйма времени, и я подумала, что надо бы забежать на телевидение: ребята там, наверное, меня ждут не дождутся. Несмотря на то, что у меня и у них выходной, все одинаково встревожены происшедшим и наверняка обсуждают его между собой, спорят, строят версии, в то время как я тут стою и греюсь под солнышком на балконе чужого дома. Чужого. Да — теперь чужого: после того как Анжела меня так выпроводила, я должна насмерть обидеться и больше у нее не появляться. Я и обиделась и не хочу больше появляться! Жила я без нее семь лет — проживу и еще семь раз по столько, с тоски не помру.