Триумфатор - Ольга Игоревна Елисеева

«Впусти меня! – требовал неумолимый стук. – Впусти меня!»

«Еще чего!» – осадил себя проконсул. Но призыву отвечало все его естество, все нутро. «Иди сюда, иди». Переломить эту тягу только силой воли было невероятно трудно, и командующий поскорее ушел из палатки.

На улице ему полегчало, и он поднялся на гребень стены, чтобы проследить за маневрами галлотов. Те разъезжали на боевых колесницах, потрясали в воздухе копьями и что-то кричали. Кажется, план, придуманный Каррой, срабатывал: все племена собрались вместе, чтобы отбить свое божество и вернуть в родной лес.

Авл поморщился. Он не знал: даруют ли им родные божества, чьи земли остались так далеко, в Лациуме, победу над хозяевами здешних мест?

⁂

Карра приползла с кухни обратно и взирала на проконсула с еще большим преклонением. Ну как же! Он отпугнул лесное чудовище! Самого бога зверей! Держит его в плену. Значит, и он сам – не простой человек. Вернее: не просто человек. Не только человек.

А кто же тогда?

На этот вопрос дикарка не могла ответить. Колдун? Сопричастен миру духов. Может быть, сам – маленький, нарождающийся божок? Этого достаточно, чтобы опасаться его, служить ему с величайшим почтением и оглядкой. Навсегда закрыть глаза на любые недостатки. Он априори выше нее.

Такое изменение – не почтение перед его происхождением и рангом, а восхищение им самим как сущностью – Авл почувствовал в первый же ее приход. Жаркие кувырки закончились. Жаль, он любил именно их.

Каждое движение Карры приобрело серьезность и осмысленность. Она именно служила ему на ложе. Ни на миг не отпускала голову, не забывалась, а значит, не позволяла забыться ему. Плохо. Авл ценил как раз минуты, когда полностью отрешался от сегодняшнего дня. Забывал, вернее не ощущал текущей минуты. Выпадал в вечность, в состояние, когда времени нет. Душа младенчески пуста, свободна от настроенных на нее повседневной жизнью забот, и парит в пустоте же.

В такие секунды приходят озарения. Они наступают лишь на краткий миг, на пике наслаждения, когда тело не выдерживает и предается сладким болезненным содроганиям. Вот тогда мозг, как молнии, прорезают видения – часто это решение давно мучившей проблемы, которая не находила выхода днем, или какой-то хитроумный ход, который через сто других ходов приведет к успеху.

Мартелл доверял своему внутреннему голосу. Ценил его. Слушался. За что всегда бывал вознагражден.

Если теперь Карра не может дать таких секунд полного освобождения, когда с него сваливаются не цепи, нет, а целые пласты земли, и он устремляется к небу – значит, теперь ее ласки бессмысленны. Они не нужны.

Потому что простого удовольствия от трения тела о тело, общего потения и возни в темноте он уже не испытывал. Дикарку следовало бы прогнать, но она, сама того не смысля, выдвинула новую идею.

– Если ваши боги на этой земле бессильны, значит, перед битвой надо попросить покровительства у кого-то из местных богов, – сказала она, целуя его в шрам на подбородке. – У того же Цернунна.

Проконсул только хмыкнул.

– Они же вроде должны помогать своим.

– Для них «своих» нет, – поразила его Карра.

Кивком головы он потребовал продолжения. Они говорили на наречии горских племен, поэтому дикарка могла высказываться более или менее связно. Не глубоко, не осмысленно – для этого предназначен лацийский – но хоть какая-то логика имелась.

– Боги-покровители мест привязаны к земле, которую оберегают, не к людям. Те приходят и уходят. В новом месте надо кормить новых богов, тогда они помогут.

Про себя проконсул отметил: она права. Вечный город, захватывая племена и народы, постоянно прибавляет к своему пантеону их волшебных любимцев. Скоро прибавит и Цернунна.

– Для богов-покровителей «своими» станут те, кто приносит им жертвы.

Из сказанного вытекал простой ход: принеси жертвы богу лесов и зверей, станешь для него своим.

– Разве тебе трудно найти пленного, снять с него кожу и ею покрыть камень? Пусть напитается кровью, тогда у вас будет победа.

– Я подумаю, – молвил проконсул и нехорошо посмотрел на Карру. – А откуда я возьму пленного в начале похода?

Дикарка фыркнула.

– У литенов полно женщин из клана Воронов. Возьми одну.

– Не сомневайся, – Авл поймал ее за черные, обвившие руку змеей волосы.

В первую минуту она не поняла, а потом забилась и закричала. Но Секутор все решил. Слишком хитрая, пора менять.

Карра еще плевалась и отбивалась, выкрикивала на родном наречии: «Будь ты проклят!» – а Авл думал: «Я уже проклят». Такую жертву оценят по достоинству. Баба самого командующего. Оторвал от себя – значит, уважает местных богов, готов поделиться самым дорогим. Ему она была больше не нужна. Пусть Цернунн побалуется.

Так и вышло: варвары – и даже весь лагерь своих легионеров – были впечатлены. Проконсул ничего для них не пожалеет. Будет победа.

Сам Мартелл даже не зашел глянуть на камень, покрытый кожей Карры. Бабу освежевали в палатке. Доверил дело Дождю и его подручным. Легионеры пачкать руки не станут, вернее, он не позволит соплеменникам. Чужие боги, пусть сами и разбираются!

По рассказам очевидцев, камень принял жертву. Изнутри точно присосался к шкуре, втянул в себя кровь, так что ветхая кожа в момент высохла и пожелтела, точно лежала на алтаре много дней, обдуваемая ветром и палимая солнцем.

Цернунн был доволен. Теперь он покровительствовал легионам, пришедшим его кормить, а не Косматой Галлоте, собравшейся под стеной.

Можно было начинать сражение. Удача обернется лицом.

⁂

Рано утром прогремели трубы, и легионы один за другим стали выходить на равнину, которую местные именовали Торквес. Там еще на рассвете крутились колесницы галлотов-зачинщиков. Их возницы лихо управляли косматыми лошадками, а седоки осыпали пришельцев отборной бранью, как если бы те могли их понять.

Авл с юности впитал истину: не дай себя разозлить. Не раззадоривайся. Будь перед боем тих. Тогда сумеешь выложиться в атаке и вовремя остановиться после нее.

Он вывел не пять, а только три легиона – нельзя рисковать всем. С боков разместились горцы. Еще дальше них, на флангах – кавалерия. Легионы расставили свои когорты в шахматном порядке. Самый центр позиции заняли баллисты. Их должны были поддержать со стены, где тоже имелись метательные орудия, но крупнее и тяжелее перевозимых. Они были не просто построены вместе с Лимесом, а даже врыты на его гребне, всегда готовые швырять в наступающего врага камни или горшки с горящим маслом.

Галлоты не заставили себя долго ждать, их колесницы лавиной устремились из-за гряды низких холмов в отдалении и понеслись на выстроившиеся когорты. Страшно? Только новичкам. Привычные к схваткам солдаты – что говорить о нем самом или о Валерии Друзе – видели, как неумело руководят вожди, не договорившиеся друг с другом, как единая волна распадается на множество отдельных языков, которые тянутся к строю противника, но могут быть отрублены, точно растопыренные пальцы. Каждое племя намеревалось вести свой бой, хуже – каждый воин свой поединок. И того же ожидало от врагов.