Белая субмарина - Влад Савин

Лазарев Михаил Петрович.

Полярный, 31 января 1943 года.

— И отчего вы в партию не вступите? — благодушно спросил Кириллов. — Ей-богу, просто неудобно как-то. Лучший корабль Северного флота, а парторганизации на нем совсем нет! Между прочим, секретности это очень сильно вредит. Те, кто знает, всякие выводы делают, спрашивая, а отчего так?

— Вы ж ответ знаете, Александр Михайлович. И мой лично, и всей команды «Воронежа». Чем принадлежность к ВКП(б) поможет нам лучше быть фашистов? На собраниях сидеть времени нет. А вместо партвзносов мы лучше денег в казну перечислим на танки и самолеты. И уж конечно не хочется после дружно всем клеймить генетику — «продажную девку империализма» и кибернетику — «буржуазную лженауку, ставящую своей целью порабощение рабочего класса».

Товарищ комиссар третьего ранга объявился в Полярном вчера. Приехал с группой северодвинских товарищей, взятых для обеспечения нашего базирования здесь. Так что теперь мы имеем на главной базе Северного флота свое персональное место с подготовленной для нас инфраструктурой и обученными людьми. Наша РЛС включена в систему ПВО (хотя немецких самолетов тут давно уже не видели, но теоретически такое возможно, вдруг самоубийцы найдутся?). А наша БЧ-4 слушает эфир, передавая в штаб флота расшифрованные фрицевские переговоры. Стоим пока в шестичасовой готовности — а вдруг «Шарнхорст» высунется в море? На меньшую добычу не размениваемся — транспорты, идущие в Нарвик, успешно топят «катюши» и «щуки». Бригада подплава перебазировалась в Киркенес, как и эсминцы, в Полярном остались лишь наши постоянные спутники, «Куйбышев» с «Урицким», ну и конечно, силы ОВР (охрана водного района — тральцы, катера и всякая мобилизованная мелочь).

Сидим в кают-компании «Воронежа», пьем горячий чай. И беседуем о разном, как интеллигенты на кухне.

— За политической линией не следите, Михаил Петрович. Партия ведь по идее должна быть когортой лучших, самых достойных. Ну а если она у вас такой быть перестала, это технические детали, ошибки исполнения. Ничего, нет такой задачи, которую настоящие большевики не сумели бы решить, лишь бы эту задачу вовремя разглядеть и правильно поставить.

— В мое время говорили: чтобы правильно вопрос задать, надо знать половину ответа.

— Так ведь знаем, Михаил Петрович, с вашей помощью, надеюсь, на половину потянет? Так по последнему Уставу в бою командир должен тактически правильно управлять, все видеть, отдавать приказы, ну а политработник должен солдат в атаку вести, это для ротного политрука прямая обязанность, за уклонение от которой с него спросят, да и для батальонного и даже полкового комиссара это не возбраняется. А вот если комполка впереди цепи с пистолетом, так будут разбираться после, а вызвано ли это было тактической необходимостью? И если нет, то сочтут за безграмотность и неумение командира. Так что дряни в армии этот путь наверх будет закрыт. После того как это правило в Устав было включено, очень многие политработники поспешили в строевых перечислиться, согласно Указу от третьего января. Ничего, там за ними тоже надзор будет, дров наломать не дадут. Не следите вы за жизнью, Михаил Петрович! Я понимаю, что дела ваши флотские, но в курсе политического момента быть надо?

— А не боитесь, что так лучших и сознательных выбьют быстро?

— Так другие на их место, из числа наиболее сознательных офицеров и даже сержантов. Ротным политруком — ну не прижилось там слово «замполит», это лишь от батальона и выше — теперь могут и отличившегося сержанта назначить, после двухнедельных курсов. Зато как война кончится, в армии на партийных постах будут лучшие, без дряни. Из самых низов вышедшие, имеющие полное доверие личного состава. В отличие от фашистов — кстати, я Валентину Григорьевичу материалы привез, но и вам интересно будет ознакомиться.

Читаю. Из допросов пленных, уже после Сталинграда — знаю, что в их армии, в отличие от флота, «комиссары» появились приказом фюрера, когда Паулюс сдался.

Особой пропаганды не было. Никто не заставлял читать книги и брошюры. Я так до сих пор и не прочитал «Майн кампф». Но следили за моральным состоянием строго. Не разрешалось вести «пораженческих разговоров» и писать «пораженческих писем». За этим надзирал специальный «кригс-комиссар». Они появились в войсках сразу после Сталинграда. В нашем батальоне расстреляли солдата, написавшего домой «пораженческое письмо», в котором он ругал Гитлера. Знаю, что за такие письма в нашей и соседних дивизиях расстреливали солдат и даже офицеров. В нашем полку одного офицера разжаловали в рядовые за «пораженческие разговоры». Мы боимся и не доверяем членам НСДАП, теперь им дозволено и на службе сохранять партийность. Они все стукачи, очень фанатично настроены и всегда могут подать на тебя рапорт по команде.

Ну идиоты! Или это немецкое мышление такое? У нас прежде всего промывали бы мозги, ну как я Григорьичу велел, когда мы в это время провалились. «Бойся не той собаки, которая лает, а той, которая молча кусает». Ну не будет по-настоящему правильный человек на каждом углу лозунги орать — у нас такая образцово-показательная правильность однозначно воспринималась бы или как отмазка ради массовки, или как сокрытие своего истинного лица. Лично я на таких эталонных сразу стойку делаю, как собака на дичь — какой подлости от них ждать можно? А немцы, выходит, за чистую монету принимают?

А вот допрос немецкого «политрука».

На собраниях, где были исключительно немцы, нам разъясняли, что истинность учения о превосходстве арийской расы остается незыблемой. И обещание фюрера про Всеевропейский рейх следует понимать, что возможно в нашей державе какие-то гражданские права получат и отдельные представители неарийских народностей, в весьма малом числе. Что прямо следует из слов «полноправное гражданство будет лишь ветеранам войны за рейх», не предусматривая ничего для всех прочих подданных. Однако же этих выживших будет совсем немного, поскольку они не больше, чем наш расходный материал. Это всего лишь тактика, позволившая нам тратить жизни недочеловеков вместо собственных.

Однако неарийцы об этом знать не должны. Публично мы должны относиться к ним, как к боевым товарищам, и называть нашими верными помощниками. В то же время избегать чрезмерного сближения арийцев с неарийцами: ровное, доброжелательное отношение, и не больше! Всегда помнить, что жизнь арийца в бою имеет несравненно большую ценность, но не говорить и не показывать это явно. При нахождении на территории рейха категорически пресекать кровосмешение, то есть контакты неарийцев с женщинами арийской расы, но делать это мягко, не оскорбляя достоинства своих товарищей. Разъяснять эту политику арийским военнослужащим других, чисто немецких частей, но делать это в отсутствие неарийцев.

Именно так кригс-комиссар должен вести себя по отношению к солдатам, в соответствии с линией НСДАП. И требовать такого же от подчиненных.

На практике же подобная двусмысленность была крайне сложной в применении. Оттого преобладало упрощенное понимание, что в интересах рейха загнать этих баранов на фронт, где они сдохнут за его интерес. Жестко пресекать любое неповиновение, при этом абсолютно не имеет значения, что они будут думать. Мне известно, что ради соблюдения пункта «избегать контактов с женщинами арийской расы» солдат-неарийцев по территории рейха часто везли как арестантов, вообще не выпуская из вагонов. В случае же, когда неарийцы вливались в немецкое подразделение, они становились там объектами издевательств и избиений. Преобладала точка зрения: «Вы нужны нам лишь затем, чтобы сейчас вы сдохли вместо нас — и попробуйте не исполнить!»