Юнкер - Валерий Пылаев

— Старшие. — Богдан опасливо огляделся по сторонам. — Непорядок, конечно — но нам в их дела лезть не положено. Оберов бы позвать…

— Да хрен с ними.

Не знаю, что на меня нашло. Я нечасто замечал за собой желание почесать кулаки без особого повода. И не сказать, чтобы так уж сильно сочувствовал мелкому. Но то ли юнкерская форма сама по себе обязывала к героизму, то ли драка четверых против одного как-то особенно сильно укололо мое чувство справедливости…

То ли вожак старших слишком уж напоминал Воронцова — такой же здоровый, белобрысый, скудоумный и наглый… с тем, кто ростом ему примерно до второй сверху пары золотых пуговиц на кителе.

— Отставить! — Я громыхнул ведром с водой об пол. — Что тут происходит, господа юнкера?

Старшие тут же подпрыгнули, как ошпаренные, отступили от мелкого, чуть ли не синхронно втянули головы в плечи и обернулись, явно ожидая увидеть кого-то из начальства или хотя бы портупей-юнкеров…

Но вместо этого увидели двух первогодок со швабрами.

— Ох ты… А кто это тут у нас? — Похожий на Воронцова белобрысый плотоядно усмехнулся. — Никак, новое зверье пожаловало?.. И чего тебе надобно, молодой?

Не нарываться, Горчаков, не нарываться, не нарываться…

— Оставьте парня в покое, — проворчал я. — Вас четверо, он один.

— Господа обер-офицеры… — «Воронцов» демонстративно покрутил головой, оглядывая свою свиту. — Мне не послышалось? Зверь приказывает благородному обер-офицеру?

Когда все четверо неторопливо, вразвалочку зашагали к нам, я услышал, как Богдан нервно вздохнул. Драться в его планы явно не входило — как и вообще ввязываться во что-то сомнительное. Так что рассчитывать на его помощь не стоило…

Да и какая разница? Если уж мордобоя не избежать — его стоит начать.

— Зверь недрессированный, — продолжил «Воронцов», надвигаясь на нас с Богданом. — Глупый и бесправный, которому положено быть бессловесным, когда благородный обер…

Мой кулак врезался ему прямо в переносицу. Веса в «Воронцове» было раза в полтора больше, чем во мне — набрал за год муштры в училище — но удар все равно получился на славу. Без всякого Хода я оказался достаточно быстрым… или никто просто не ожидал от худощавого «молодого» такой прыти.

«Воронцов» повалился кулем — но на этом мои успехи едва не закончились. В отличие от шушеры в «Кристалле», юнкера-второгодки дружно полезли защищать своего вожака. И, надо признать, делали это весьма квалифицированно. Я едва не пропустил удар в челюсть, кое-как отмахнулся — и тут же сам набросился на худого, но жилистого чернявого парня. Он грамотно закрылся от моих кулаков, но колено под дых все-таки пропустил. И свалился куда-то под ноги своим товарищам.

Третий второкурсник запнулся о распростертое на полу тело — и тут же поплатился за неуклюжесть. Его я убрал совсем уж некрасиво — сначала ткнул растопыренными пальцами по глазам, а потом схватил за ворот кителя, рывком раскрутил — и с хрустом впечатал лицом в стену.

А четвертого тем временем свалил кстати подоспевший Богдан. Мой собрат по швабре явно замялся, размышляя — стоит ли вообще лезть, но внутренне благородство победило. Краем глаза я увидел, как он пинком опрокинул ведро противнику на ботинки, и когда тот замешкался — отступил на шаг… и использовал дальнобойное подручное средство.

Швабра врезалась второкурснику в плечо и с жалобным хрустом переломилась надвое. Удар вышел не таким уж сильным — так что враг крякнул и уселся на пятую точку скорее от неожиданности.

Случилось небывалое — такого столетние стены Владимирского юнкерского пехотного училища наверняка еще не видели: парочка «молодых» отделала значительно превосходящие силы юнкеров второго курса. Может, праздновать победу было еще рановато, но все четверо наших противников остались на полу, а мы с Богданом…

— Могу я полюбопытствовать, — раздался за спиной негромкий голос, — что за непотребство вы тут устроили?

И даже прежде, чем обернуться, я заметил, как разлитая по полу мутная вода из ведра стремительно покрывается корочкой льда.

— Драка… Немыслимое непотребство! Неслыханное и недостойное благородного пехотного офицера.

Юнкер в офицерской портупее — похоже, один из тех, кто читал книгу в каземате — пытался говорить сурово. Но в темных глазах плясали искорки, а уголки рта на серьезном лице так и норовили дернуться и приподняться вверх. Похоже, все происходящее старшекурсника искренне забавляло.

Или парень просто любил посмеяться. Чем-то он напоминал Богдана — такой же горбоносый, рослый и худощавый — но пошире в плечах, осанистый. Уже набравший офицерского лоска… но, похоже, не утративший какого-то неуловимого духа раздолбайства.

Он применил магию. Но не полноценную боевую, а какое-то хитрое плетение, явно предназначенное слегка остудить пыл дерущихся… А заодно и схватить льдом разлитую воду на полу. В коридоре ощутимо похолодало — и вряд ли из-за того, что меня так уж сильно страшил возможный разнос от старших.

— Так что тут случилось?

Говорить продолжал только один юнкер, хоть на шум они и пришли вдвоем. Второй маячил на заднем плане безмолвной тенью… Но при этом почему-то внушал куда серьезнее. То ли из-за габаритов — ненамного выше меня, но с огромными плечами и мощными ручищами. То ли из-за облика в целом: третьекурсник отрастил изрядные усы, насквозь рыжие от табака — но и без них смотрелся бы заметно старше товарища.

Лет двадцать пять точно. А может, и все тридцать — судя по морщинкам в уголках глаз. И что он забыл среди молодняка, набежавшего из кадетских корпусов? Да еще и без Дара…

— Молодые совсем озверели, — проворчал «Воронцов», поднимаясь с заледеневшего пола. — С кулаками кидаются.

— Молодые… — усмехнулся юнкер в портупее. — Давно ли вы, господа, сами молодыми были? Так что ж получается — вас четверых сугубцы втроем отлупили?

Мелкого первокурсника, похоже, уже записали в «наши» ряды. «Воронцов», уже приготовившийся было выдать гневную тираду, осекся — и так и застыл с раскрытым ртом.

— Никак нет, господин подпоручик, — отозвался один из его товарищей — тот самый, которому я расквасил нос об стену. — Видимо, на льду ноги разъехались… Скользко тут, знаете ли.

Звучало это, конечно же, нелепо — но старшекурсников, похоже, устроило. Уж не знаю, что случилось бы, окажись на их месте ротный или кто-то из офицеров училища, но на этот раз, похоже, пронесло.

— Ступайте, господа. Умойтесь, приведите себя в порядок… и уж будьте так любезно — постарайтесь больше не падать на ровном месте.

«Воронцов» со своей изрядно потрепанной шайкой удалился — и вид у него был настолько беспомощно-злобный, что я едва сдержал смех. А вот Богдан не справился: хоть и зажимал рот обеими руками — не сдержался и прыснул.

— Впредь попрошу воздержаться… — Старшекурсник шутливо погрозил пальцем — и вдруг снова напустил на себя серьезность. — Представьтесь, молодой.