Две полоски - Лина Филимонова

***

Мирон

Я сидел битый час и уже собирался уходить, как увидел ее. Аленку. Она показалась в конце той самой аллеи, где я устроился. Сама шла мне навстречу!

Я сидел, пока она со мной не поравнялась. Она меня в упор не видела, шла, глядя прямо перед собой, задумчивая, погруженная в себя. Я встал, преградил ей путь.

Она попыталась меня обойти, не поднимая головы. Шагнула влево - и я туда же. Она вправо - я снова оказался на ее пути. Только после этого она на меня посмотрела. И мне показалось, что она меня снова не узнала.

Уже не того случайного любовника в косухе, а своего нового босса в деловом костюме. У нее что, снова амнезия?

- Привет, - произнес я. - Мы не договорили.

Она снова растерянно хлопала глазами.

- Что?

- Должностные инструкции, - нашелся я.

И увлек ее на скамейку.

Она послушно села, сложила руки на коленях, как школьница.  

- Мы должны поговорить о том, что ты будешь делать.

Она посмотрела на меня, несколько раз моргнула… И разревелась!

Я не знал, как себя вести. Плачущая женщина - это катастрофа! Надо бежать и прятаться, иначе утонешь в ее слезах и жалобах. Я не переношу женских слез. Просто не переношу. Обычно в таких случаях я делаю ноги.

Но в этот раз я остался. Обнял ее, прижал к себе, гладил по голове и повторял какую-то ерунду вроде:

- Все будет хорошо. Не плачь. Ну, ладно, плачь, раз тебе хочется. Но все же лучше не плакать…

Ее плечи содрогались, она всхлипывала, уткнувшись в мой пиджак. Всхлипы были негромкие, она пыталась сдерживаться, но у нее плохо получалось. Это не были слезы напоказ, как в других случаях, которые я наблюдал. Моей птичке на самом деле было очень-очень плохо.

На нас оглядывались прохожие, но мне было пофиг. Мне просто хотелось успокоить Аленку…

Всхлипы стали реже, плечи вздрагивали не так сильно. Кажется, можно говорить о некотором улучшении. Я продолжал гладить ее по спине. И мне совсем не хотелось выпускать ее из своих объятий.

Она была теплая, хрупкая, слегка дрожала. Я подумал: лучшее лекарство от всех печалей - это секс. Ей бы сейчас не помешала хорошая порция этого лекарства. Я бы мог ей это обеспечить…

- Я испортила ваш пиджак, - произнесла Алена, отрываясь от моего плеча.

Она полезла в сумочку, достала салфетки, начала вытирать глаза и деликатно, как кошка, сморкаться. Я все еще обнимал ее. Когда она опустила ладонь на колено, я взял ее за руку.

- Что случилось? - спросил я.

- Ничего.

Она не поднимала на меня глаз.

- Ты просто решила пореветь для профилактики, - решил разрядить ситуацию я.  

- Ага. Вы же знаете женщин. Мы ревем из-за каждого пустяка.

- Так что за пустяк заставил тебя плакать?

- Ноготь сломала, - выдала Аленка.

И попыталась улыбнуться.

А она боевая девчонка! Держится. Не жалуется.

- Вы теперь не возьмете меня на работу? - задала она совершенно неожиданный вопрос.

- Почему это?

- Ну… решите, что я не стрессоустойчивая. Но я реву только в нерабочее время. Честно.

- Я верю. Значит, ты принимаешь мое предложение?

- Я подумаю.

Она опять за свое!

Алена поднялась, я тоже.

- Может, сходим куда-нибудь? - предложил я.

- Нет, - произнесла она таким тоном, что я сразу понял: настаивать бесполезно.

Ладно. Отложим пока все наши планы. Похоже, сегодня, и правда, неподходящий день. Но мне так хочется ее утешить!

Она не представляет, как я хорош в роли утешителя.

- До завтра, - произнесла моя новая сотрудница и пошла к своему подъезду.

Ноготь она сломала, значит… Надо выяснить, что это за ноготь. Или, скорее, кто.

Если кто обидел Аленку - я ему глаза на жопу натяну.

***

Алена

Я все-таки не выдержала.

Крепилась изо всех сил от самого кабинета УЗИ. Чувствовала, что вот-вот разревусь, но очень хотела сделать это дома. А по дороге неожиданно встретила Мирона…

Я даже не помню, что он мне говорил. Наверное, что-то о будущей работе. Я понимала, что надо бежать домой, потому что сейчас прорвет шлюзы и я залью все потоком горьких слез. Но силы меня оставили. Я плюхнулась на скамейку и разревелась.

Намочила своему будущему начальнику весь пиджак, предстала перед ним в совершенно жалком виде. Вела себя крайне непрофессионально. А он оказался на удивление чутким. Обнял меня, говорил что-то успокаивающее…

От этого я ревела еще сильнее.

У меня перед глазами стояли те счастливые беременные парочки, которые я встретила у кабинета УЗИ. Они были вместе. Они будут вдвоем все девять месяцев. А я буду совершенно одна. Выдержу ли я это?  

Даже сейчас меня утешает не отец ребенка, а совершенно чужой мужик!

Я все же взяла себя в руки. Перестала реветь, даже пыталась шутить. Пусть он не думает, что я слабачка! И уж конечно я не скажу ему причину моих слез. Мне нужно устроиться на работу, а с таким “приданым” он меня точно не возьмет.

Домой я пришла почти спокойная, хоть и заплаканная.

- Поздравляю, - произнесла Анька, с первого взгляда оценившая ситуацию.

- Я еще ничего не решила!

- Я знаю.

Она подошла, обняла меня, мы постояли так пару минут. Реветь больше не хотелось. Хотелось придушить того гада, что устроил мне все это.

- Что будешь делать? - спросила Анька, налив мне чаю.

- Я его ненавижу! - выпалила я.

Я минут пять бушевала, расписывая, чтобы я сделала со зверем, который сломал мне жизнь. Анька спокойно меня слушала, не возражая и не успокаивая. А потом выдала:

- Давай его найдем.

- Ты с ума сошла?!

- Он отец ребенка. Должен нести ответственность.

- Я бы его нашла… но только чтобы придушить. И отрезать секатором этот его огромный член! И воткнуть нож в эту его загадочную татуировку…

- Значит, ты помнишь только татуировку… - произнесла моя практичная подруга.

- Помню, что это был иероглиф. И все.

- А как же адрес? Ты вызывала такси.

- Я его стерла из приложения, я же тебе говорила.

- А вдруг сохранился?

Анька взяла мой телефон, начала в нем рыться.