Пленники вечности - Дмитрий Морозов

Настал черед и Чернокрылого Легиона, отряженного в боковое охранение головного полка. Князь явился во главе малой дружины из полусотни панцирных кавалеристов, подобранных подстать своему могучему вождю.

— Видно, хотел явиться и устроить нагоняй за плохое несение службы, — усмехнулся ангмарец, лежа в кустах рядом с Шоном, который азартно выцеливал княжеского телохранителя из арбалета. — Только нас на этом не поймаешь.

Стремительный конный кортеж, вынырнув из утреннего тумана, ворвался в пустующую стоянку. Вяло дымились три костра, разведенных в яминах. Булькала в котле подгорающая каша, полоскалось на пеньковой веревке чье-то исподнее.

И все.

Более — ни души.

— Разбежались они, что ли, батюшка? — спросил рябой детина из боярских детей, ходя меж разбросанных вещевых мешков.

— А кашу нам оставили? — ответил вопросом на вопрос Серебряный. — Верные люди говорили — крепкий отряд. Может, мор какой случился?

— Ладно, хватит уже дурака валять, — сказал Шон. — Князь все-таки…

Ангмарец крикнул с вершины холма, собрав ладони рупором:

— Вы чьи такие шустрые, людишки?

В стане князя произошел небольшой переполох. Но налюбоваться своей беспомощностью люди Серебряного игровикам не дали. Миг, и в седлах никого не осталось, вождя прикрыли щитами, в сторону леса ощерились копья, пищали и снаряженные луки.

— Назовись, — прокричал воевода, безошибочно определив примерное местонахождение ангмарца. — А лучше выйди на свет, мил человек. А то с перепугу кто-нибудь стрелку каленую пустит.

— Кто в гостях, тот и называется, — назгул упрямо выпятил челюсть и подмигнул Шону.

Но тот был мрачен. Вместо улыбки отложил арбалет, изобразил двумя руками знаки «виктории» и наложил один на другой. Получилась вполне себе ничего тюремная решетка.

— А еще вернее, — сказал он, — по вырывании ноздрей сошлют в Соловки.

— Накаркаешь еще. — Ангмарец поднялся и собирался уже спуститься с холма, когда не выдержали нервы у одного из княжьих людей.

— Ты с кем лаешься, морда? Пред тобой князь русский!

— Это какой такой князь, Курбский что ли? Так мы его уже и увидеть отчаялись, мил человек. Да и не похож этот на Курбского.

Назгул остановился и трижды свистнул по-разбойничьи.

Гребень соседнего холма тут же покрылся людьми с оружием в руках, из оврага вынырнули черкесы, небрежно помахивающие сабельками.

Этим любой князь, кроме самого царя, также был побоку.

— Совсем не похож, — сказал ангмарец, неспешно спускаясь вниз. — Если только брюхо не потерял по дороге.

Неожиданно напряжение снял сам Серебряный. Он расхохотался, оттолкнул двоих ратников, укрывающих его от «ворога», и пошел навстречу ангмарцу.

— И верно, — сказал он, хлопая по облитому кольчугой торсу, — маловато мошны наел, а что наел, так по дорогам здешним поганым растряс. Только верно человек мой слово сказал — князь я, Серебряный, слыхал о таком?

«Даже книжки читал, и фильмы смотрел», — хотел сказать назгул, но удержался..

В действительности воевода мало напоминал актера-певца Талькова.

Ростом был поменьше, но шире в кости, а физиономия его подходила скорее бессмертному Чапаеву из черно-белого ветхозаветного кинофильма. Те же усики, хитрые глазищи, только волосы «не по уставу» струятся до плеч, выбиваясь из-под кольчужной бармицы тончайшего плетения.

— Не гневайся, — сказал ангмарец. — Не признал тебя, да и признать не мог. Не встречались мы.

— Да? — вскинул брови воевода. — А меня морок взял, будто ходил ты на Асторокань со мной, на струге Федьки Косолапого.

— И его не знавал, и на стругах никогда не ходил… — Назгул остановился и махнул рукой.

Чернокрылый Легион и его горские союзники, пряча оружие, двинулись к своей стоянке.

— Чего в лес-то порскнули? — спросил Серебряный, знаком велев и своим оставить в покое рукояти сабель.

— Так ты налетел из тумана, ровно тать какой, уж не обижайся. А мы уже ливонцем ученые, как копыта кто услышит — занимаем оборону.

— Толково занимаете, — усмехнулся князь. — Будь я Кестлером, уже валялся бы мертвее мертвого у подгоревшего кулеша.

— Дивное дело, — назгул рассматривал собеседника, словно заморскую диковинку, — увидеть князя так далеко в поле.

Тот насупился.

— Когда Казань да Асторокань брали, или ногайца по шляху гнали — не в диво было князей ратникам видать. Проказа какая головы воеводам нашим выела, сидят во Пскове да Ругодиве, разумеют — казачки да стрельцы сами немца одолеют, без них, пресветлых.

— А ты, выходит, другой!

Ангмарец давно подрастерял робость перед знатными особами. Во-первых, общение с самим Басмановым, во-вторых — фронтовая обстановка.

Воевода огляделся и двинулся было к бревну, но его опередил один из ратников, взгромоздивший на поваленный ствол седло.

На него и сел Серебряный, поигрывая ногайкой и разглядывая воинов Легиона, вернувшихся к своим бивуачным занятиям — кто завалился под куст с мешком под головой, кто кинулся спасать угасающие костры и пропадающую кашу.

— Вольница у тебя, боярин, — сказал он наконец, и по тону нельзя было сказать, осуждает он ее, или даже приветствует, — словно у казачков.

— Так казачью работу и выполняем, — сказал назгул, устраиваясь напротив князя.

Увидав это, Серебряный покачал головой:

— Точно не ходил на стругах? Вон и сидишь, ровно засечник или мордвин.

«Ну и осел, — в сердцах отругал себя ангмарец. — Еще бы в индийскую падмасану уселся».

— От засечников набрался, — буркнул он неопределенно. — А про нас у Зализы из Пустоши Северной следует спрашивать, или у князя Басманова.

— Эк хватил… — Серебряный сунул нагайку за отворот сафьянового сапога. — У Басманова! Ну, полно, не желаешь о себе гутарить, так и не надо.

«Интересно, — подумал назгул, — он решил про себя, что я какой-то особо засекреченный опричник? Скорее уж, что я особо боящийся Разбойного приказа казачок из беспредельщиков, типа Аники. Одно хорошо, приставать не стал».

— Про мужа истинного, — заметил князь, — дела говорят.

Ангмарец помолчал, гадая, о ком бы это шла речь.

— Вы с Репниным шли на Ринген, так?

«Это что — допрос? — ужаснулся назгул. — Сейчас спросит — почему тысячи русских парней в земле лежат, а мы живы. Ого-го, рановато мы из кустов вылезли да луки убрали. Уж не вязать ли нас прибыл пресветлый князь?»

Впрочем, он тут же понял свою ошибку. Цельный князь — на какую-то артель? Много чести! Хватило бы и сотни стрельцов о главе с заместителем обозного воеводы, или дюжего дьячка из Разбойного Приказа.