Дитя огня - Юлия Крен

На мгновение она почувствовала такую уверенность в этом, что резко остановилась и прислушалась. Ее спутник тоже замедлил шаг. Кроме его дыхания, не было слышно ничего. В бледном лунном свете Матильда едва могла различить лицо Арвида, но ощущала тепло его тела. Она обвила руками его шею, прижалась к нему и наконец отбросила сомнения: она жива, она все еще жива.

Он тоже обнял девушку, провел рукой по ее волосам и внезапно замер. Арвид и Матильда одновременно оглянулись.

Темные деревья… шевелились. Но нет, это были не деревья, а люди, скрывавшиеся за ними. Воины, которые напали на монастырь и выслали вперед убийцу, окружили их со всех сторон. Матильда и Арвид побежали, тяжело дыша, спотыкаясь и хватаясь за что-то. Листья хлестали их по лицу, ветки цеплялись за волосы, звук шагов раздавался все ближе.

Еще никогда Матильда не мыслила так ясно, как во время этого побега, и то же время не была такой отрешенной, как будто одна ее половина не переживала этот кошмар, а равнодушно наблюдала за происходящим, витая над кронами деревьев. Эта половина уже оставила надежду, ведь враги превосходили их числом, были вооружены, и ни Матильда, ни Арвид ничего не могли им противопоставить.

Но у нее была и другая половина, которая продолжала бежать, понимая, что мнимый недостаток может оказаться преимуществом. То, что врагов было много, позволяло надеяться на замешательство в их рядах, ведь они не будут знать, кого выдает треск и шорох: беглецов или их преследователей. А тьму и заросли невозможно сразить даже самым острым оружием.

Когда беглецы наконец остановились и оглянулись, позади никого не было.

– Дерево! – прошипел Арвид. – Лезь на дерево!

Если бы Матильда подумала, то вспомнила бы, что не умеет лазить по деревьям, но думать было некогда. Она ухватилась за ветку, подтянулась, забралась на следующую и, не успев осознать, что делает и откуда у нее такие способности, оказалась уже достаточно высоко. Руки Матильды были расцарапаны жесткой корой и кровоточили, но она и Арвид находились в безопасности: листва скрывала их от глаз преследователей.

Было бы разумнее затаиться, но Матильда не могла молчать:

– Им нужен не ты, а я.

Растерянность Арвида тоже взяла верх над осторожностью.

– Я не понимаю….

– Этот мужчина… Он собирался убить именно меня!

– Возможно, он просто ошибся и на самом деле хотел вонзить нож в мое тело. Матильда, по-другому просто быть не может! Эти люди гонятся за мной.

Арвид говорил с таким пылом, будто защищал свою добычу. Быть жертвой плохо, но еще хуже не знать, почему ты ею являешься.

– А вдруг ты ошибаешься? Что, если… это связано с тем, кто я?

Девушка подразумевала другой вопрос, более страшный: какое у нее может быть происхождение, если из-за него она должна умереть?

– А ты… разве ты совсем ничего не знаешь о своих родителях?

– Нет! – воскликнула Матильда с яростью и отчаянием. – Меня принесли в монастырь маленьким ребенком – так мне всегда рассказывали, сама я этого не помню. А до этого… до этого все как в тумане.

Она лгала. До этого не все было как в тумане. До этого были цветочный луг, скалы и синее море. И мужчина со светлыми волосами, рядом с которым Матильда чувствовала себя защищенной. Однако Арвиду она не хотела об этом рассказывать. Да и как цветочный луг мог объяснить, почему ночью к ней приходила холодная смерть?

Девушка понизила голос:

– Ты слышал, на каком языке они говорили?

Арвид пожал плечами.

– Опять на бретонском… – ответила Матильда сама себе.

На языке, который она понимала. На языке, который позволял предположить, что ее происхождение как-то связано с Бретанью – областью, которую, пользуясь отсутствием сильного правителя, захватили норманны. Может быть, именно из-за этого Матильде пришлось покинуть цветочный луг?

Они замолчали, потому что все догадки не имели смысла, но прежде всего потому, что в их разговор вливались чужие голоса. Они были еще далеко, но постепенно приближались. Голоса принадлежали мужчинам, чьи шаги, несмотря на ковер изо мха, звучали глухо и тяжело.

– Они не могли уйти далеко, – услышала Матильда слова одного из мужчин.

Он стоял прямо под деревом, на котором прятались они с Арвидом.

Девушка больше не удивлялась тому, что понимает чужой язык, и даже не решалась взглянуть на Арвида, чтобы не увидеть на его лице такой же страх. Ее охватила паника. Матильда боялась, что один из мужчин взглянет вверх и обнаружит ее, боялась, что соскользнет и упадет с дерева. К счастью, мужчины смотрели друг на друга. Девушка задержала дыхание и намертво вцепилась в ветки.

– Черт возьми, мы были так близко! Им едва удалось улизнуть!

– Почему мы остановились? Нужно искать дальше!

– Но как? Здесь нет следов. Земля покрыта мхом.

– Значит, нам нужно разделиться и искать во всех направлениях!

– Ты с ума сошел? Мы же заблудимся!

Голоса заглушило ржание лошади: один из мужчин привел ее с собой и призывал остальных воинов идти дальше.

Их шаги отдалились, голоса стихли. Матильда по-прежнему едва дышала от страха, а паника Арвида уже сменилась радостью.

– Мы ушли от них! – торжествующе прошептал он.

Конечно, их преследователи в любой момент могли вернуться, но секунды проходили одна за другой, а человеческих голосов слышно не было. Матильда сделала глубокий вдох, расслабила руки, крепко вцепившиеся в ствол дерева, и снова посмотрела на Арвида.

«Я поняла каждое слово, – хотелось сказать ей, – я действительно знаю их язык». Но когда Арвид потянулся к ней и взял ее за руку, она смогла произнести только:

– Слава Богу… Слава Богу, они нас не нашли!

Беглецы просидели на дереве, пока ночное небо не начало сереть, а их руки не затекли и не закоченели так, что стали похожи на ветки. На секунду Матильде показалось, будто она вросла в дерево и никогда не сможет вырваться из этого леса, будто ее кожа была не гладкой, а шершавой, как кора, и будто ее ноги превратились в корни. Оглядев себя, она убедилась, что осталась прежней – дрожащей хрупкой девушкой.

– Спускайся, – пробормотал Арвид. – Нам… нам нужно идти дальше.

– Но здесь, наверху, мы в безопасности!

– Здесь, наверху, мы умрем от голода и холода.

Все внутри Матильды противилось решению Арвида, но, когда он начал спускаться на землю, ей не оставалось ничего иного, кроме как последовать его примеру. Ее боязнь одиночества была сильнее, чем страх перед преследователями. То, что ночью в панике ей удалось так легко, сейчас вызывало большие трудности. Девушка мгновенно влезла на дерево, но теперь медленно спускалась с ветки на ветку, уверенная в том, что если сделает еще один шаг, то упадет и свернет себе шею.