Ледяная тюрьма - Дин Кунц

— Я за один снегоход держался что было силы. Он не переворачивался. А какое это имеет значение?

— Послушай. Перед цунами в какую сторону глядели снегоходы?

— На восток.

— Точно?

— Как нельзя более.

— Мне тоже так думается. Я помню, что мы ставили их фарами на восток.

В тесном промежутке между их придвинутыми друг к другу головами смешивалось дыхание обоих мужчин, и Питу пришлось помахать ладонью, чтобы разогнать облачко кристалликов льда, которые возникали из каждого выдоха. Потом Пит, закусив нижнюю губу, задумчиво произнес:

— Или я умом тронулся, или не знаю что...

— Да в чем дело?

— Вот какая штука... — Он похлопал по плексигласу циферблата закрепленного под колпаком у ветрового стекла снегохода компаса.

Харри поглядел на компас. Стрелка стояла так, что, судя по ее показаниям, снегоход глядел прямо на юг, то есть повернулся на девяносто градусов по сравнению с тем направлением, которое было прежде, до того как ледник тряхнуло.

— И это еще не все, — добавил Джонсон. — Когда мы припарковали эти чертовы машины на этом проклятом месте, я точно запомнил, что ветер поддувал в кузов снегохода, ну, может, чуть-чуть заходя слева. Я хорошо помню, как он молотил по корме санок.

— И я тоже это помню.

— А теперь, стоит мне сесть на водительское место, получается, что ветер дует с фланга, в мой правый бок. Дьявольская разница, правда? Но пурга, раз уж она разгулялась как следует, дует в одну и ту же сторону. Ветры, подымающие метели, устойчивы. За пару минут такой ветер не подвинется на прямой угол. Так не бывает, Харри. Так никогда не бывает.

— Но если ветер не поменялся, а снегоходы стоят на том самом месте, где и стояли, то, значит, лед под нами...

Его голос задрожал и сошел на нет.

Оба замолчали.

Ни тому ни другому не хотелось облекать свои страхи и подозрения в слова.

Пит наконец не выдержал и закончил свою мысль:

— ...и значит, лед должен был повернуться на четверть оборота.

— Но как это может быть?

— Да догадываюсь я кое о чем.

Харри нехотя кивнул.

— У меня тоже кое-какие мыслишки про это есть.

— Имеется единственное разумное объяснение случившемуся.

— Давай сначала глянем на компас второго вездехода.

— Мы — в глубокой заднице, Харри. По уши в дерьме.

— Да, это не лужок с цветочками, — согласился Харри.

Оба заторопились ко второй машине. Свежевыпавший снежок, похрустывая, разлетался из-под тяжелых сапог.

Пит хлопнул по плексигласу второго компаса:

— И этот тоже стоит мордой к югу.

Харри почистил очки, но ничего не сказал. Положение, в котором они оказались, казалось настолько безнадежным, что Харри не хотел тратить слова на подтверждение этой правды, как будто бы, если они смолчат, самое худшее сжалится над ними и не произойдет.

Пит поглядел на негостеприимную бесплодную морозную пустыню, окружавшую их.

— Если этот проклятый ветер не стихнет, а температура не перестанет падать... и если она будет продолжать понижаться... то, интересно, сколько мы тут еще протянем?

— При том, что имеем, и сутки не выдержим.

— А помочь нам смогут только...

— Разве что эти тральщики, которые ООН наняла для МГГ.

— А до них миль двести.

— Двести тридцать. То есть триста семьдесят километров.

— И траулеры на север не пойдут. Зачем лезть туда, где то и дело штормит. Да еще столько шуги и льда в море плавает, даже говорить не о чем.

Да никто и не говорил. Молчание заполнялось истерикой ветра, словно ирландская фея Банши пророчила погибель. А снег, больно бьющий в лицо Харри, казался запущенным ловкой и сильной рукой, — надо полагать, это старались другие феи — злобные фурии. За что они мстили? Не помогал и слой вазелина, который, по идее, должен был защищать кожу лица от ветра, холода и всяческих атмосферных осадков.

Наконец Пит заговорил:

— Ну и что теперь?

Харри помотал головой.

— Ясно одно: сегодня на станцию Эджуэй мы не попадем.

Клод Жобер подошел к ним как раз вовремя, чтобы расслышать последний обмен репликами. И хотя лицо француза снизу надежно прикрывала маска, а глаза надо было еще суметь увидеть за громадными очками, все равно было очень хорошо заметно, что он встревожен. Клод положил руку на плечо Харри:

— Стряслось неладное?

Харри глянул на Пита.

Пит, рассматривая Клода, сказал:

— Эти приливные волны... они оторвали от кромки ледника немалый кусок.

Пальцы француза впились в плечо Карпентера. Явно не желая верить своим словам, Пит продолжил:

— Мы дрейфуем. Нас несет в море. На айсберге.

— Быть того не может, — сказал Клод.

— Как ни противно, но это сущая правда, — сказал Харри. — Нас все дальше и дальше относит от станции Эджуэй, с каждой минутой мы все дальше от нашей базы... и все ближе к очагу бури.

Клод упорно отказывался понимать и только крутил головой, глядя то на Харри, то на Пита, то на неприглядные окрестности, словно бы рассчитывая увидеть что-то такое, что опровергало бы сказанное его товарищами.

— Вы не можете знать это наверняка.

— Мы знаем это более чем наверняка, — не согласился с его возражением Пит.

— А под нами... — начал Клод.

— Так оно и есть.

— ...Эти бомбы.

— Так точно, — сказал Харри. — Эти самые бомбы.

Один из снегоходов лежал на боку. Сработавшая защита отключила зажигание и заглушила двигатель, как только машина стала заваливаться, потому пожара не случилось. Второй снегоход стоял под углом к небольшому низенькому торосу. Четыре фары раздвигали снеговые шторы, но ничего не освещали, уходя прочь от того обрыва, в котором пропал Джордж Лин.

Хотя Брайан Дохерти был уверен, что всякие попытки отыскать китайца — только пустая трата времени, он вскарабкался на гребень новой расселины и, распластавшись на льду, свесил голову над пропастью. Рядом с ним улегся Роджер Брескин, и так они оба и лежали, пялясь в кромешную темноту.

В животе у Брайана свело, он почувствовал тошноту и резь в кишках. Попробовав вбить металлический каблук сапога в твердую как сталь ледяную гладь, он таким способом как-то смог зацепиться за ровную плоскость. Ведь если цунами ударит опять, он может свалиться или слететь в бездну.