Колода предзнаменования - Кристина Линн Эрман

– Ты хочешь, чтобы я убедила ее не соглашаться на сделку Августы. Ты хочешь, чтобы она осталась с нами.

Джунипер кивнула.

– У нашей семьи появился шанс вернуть власть над этим городом, Вайолет. Готорны только и делают, что врут всем и подвергают жителей опасности. Если мы все сделаем правильно, то изменим порядок вещей.

Вайолет замешкалась, ее желудок сжался от неприятного ощущения. Мать права: Готорнам нельзя доверить судьбу Четверки Дорог. Они лишили воспоминаний половину города, включая семью Сондерс. Люди погибли под их надзором. Серость окрепла. Но что-то в этом все равно казалось неправильным.

– Я не стану переубеждать Харпер, – сказала она, складывая руки на коленях. – Она заслуживает права решать самой, что для нее лучше.

– Ты действительно считаешь, что это ее решение? – Джунипер многозначительно на нее посмотрела. – Уверена, что Джастин Готорн всеми силами пытается переманить ее на их сторону.

– Джастин хороший парень, – Вайолет нахмурилась. – Я твоя дочь, а не инструмент. Как и Харпер.

– Разумеется! Я просто волнуюсь, что Августой может руководить желание отомстить, учитывая нашу историю.

– Вашу историю…

Они не говорили об этом, но Вайолет видела, как две женщины смотрели друг на друга, когда Джунипер вернула себе память. Многое начало обретать смысл. С тех пор она ждала, когда мать будет готова это обсудить.

В последнее время Вайолет только и делала, что ждала. Когда Айзек откроется ей. Когда Харпер остынет. Это действовало ей на нервы.

– Да, – кивнула Джунипер. – Мы с Августой встречались в школе.

– Я догадалась. Ты же знаешь, что можешь быть со мной откровенной, да?

На лице матери читалась некая уязвимость, которой Вайолет прежде за ней не замечала. Но она все равно узнала это выражение, так как часто видела его в зеркале.

– Я постоянно уговаривала себя рассказать вам с Роузи о своей ориентации, но… это трудно. В моей юности люди были не таких широких взглядов, как сейчас.

– Да, я понимаю.

Единственный человек, которому Вайолет не побоялась открыться, была Роузи, и то это не в счет. Потому что Роузи открылась ей первой и с радостью показала сестре своих любимых исполнителей, телешоу и книги, которые помогли ей разобраться в своей ориентации.

Вайолет знала, что их разговор с матерью будем другим. Но внезапно она поняла, что у них появилось нечто общее, и что раньше, не отдавая себе в этом отчета, она чувствовала себя очень одинокой. Ей хотелось, чтобы где-то кто-то знал правду о ней.

Она сделала глубокий вдох и посмотрела Джунипер прямо в глаза. Лицо матери подсвечивалось золотисто-оранжевым сиянием и тоже выдавало тревогу. И тогда Вайолет поняла, что, сколько бы тебе ни было лет, сколько бы раз ты этого ни делал, открываться на такую тему всегда страшно. И тот факт, что они обе были напуганы, странным образом успокаивал.

– Спасибо, что поделилась со мной, – тихо произнесла Вайолет. – И, мам? Э-э… я тоже.

Глаза Джунипер округлились.

– Вайолет… ты хочешь сказать…

– Да. В смысле, я никогда ни с кем не встречалась. Но я бисексуалка. И однажды я надеюсь начать отношения с кем-то.

Джунипер подалась вперед и взяла дочь за руки. Ее хватка была твердой и обнадеживающей.

– Я люблю тебя, – хрипло произнесла она. – И безумно рада, что ты доверилась мне. Я знаю, что нам обеим плохо даются подобные разговоры, но обещаю, что ты можешь поговорить со мной о своем избраннике или избраннице, и я всегда поддержу твой выбор.

Вайолет тихо фыркнула и попыталась не думать о темных кудрях Айзека.

– Пока говорить не о ком.

– Ну, если что-то изменится, я рядом. – Джунипер ненадолго замолчала, а затем добавила: – Честно, Вайолет, я рада, что ты завела столько новых друзей. Раньше я не припомню, чтобы ты собирала вокруг себя такой большой круг людей.

– Ты про тех людей, которые сейчас ненавидят друг друга?

Джунипер виновато сморщилась и убрала руки.

– Ты должна знать, что я не хотела вбивать клин между тобой и твоими друзьями. Просто… много лет назад я подвела свою семью, когда сбежала из Четверки Дорог. Это мой второй шанс, и я не могу снова их подвести.

– Я понимаю. Но если ты будешь решать проблемы так же, как Августа, то ты ничем не лучше ее.

– Ты права. – Джунипер помотала головой, слова давались ей нелегко. Они обе не привыкли к откровенным разговорам. Они единственные выжившие в семье… и единственные, кто нес бремя семейной драмы. – С моей стороны было неправильно пытаться использовать тебя, чтобы добраться до Харпер. Мне жаль.

– Спасибо, – искренне ответила Вайолет. – Я сделаю все возможное, чтобы поговорить с ней об этой встрече, но ничего не гарантирую.

Вайолет намотала бордовый локон на палец. Да, ее мать была права: Готорны не заслуживали, чтобы Харпер перешла на их сторону. Но Вайолет сомневалась, что ее семья лучше справится с управлением городом, чем они. Проблема крылась не в этом, а в том, что пока существовал Зверь, семьи основателей ни за что не прекратят ссориться. Но они слишком поглощены своими жалкими разборками и не могут увидеть картину целиком.

Раньше она боялась. Слишком беспокоилась о призраках, которых непременно увидит, если согласится на план Айзека, о цене неудачи, если что-то пойдет не так.

Но теперь Вайолет была готова. Наконец-то она поняла этот безрассудный блеск в глазах Айзека.

Айзек наблюдал за закатом с края до боли знакомой поляны, прищуренно глядя на лес, из которого должна была выйти Вайолет. Начало октября постепенно сказывалось на деревьях. Лес изобиловал жизнью настолько, насколько это возможно, когда знаешь, что умираешь: каждый листочек был пронизан красками, паря в воздухе и вытягиваясь кончиком к небу, чтобы коснуться его в последний раз, прежде чем быть втоптанным в землю. Айзек всегда считал, что осенняя листва прекраснее всего в свои последние дни, будто она пыталась напомнить миру, что ее нужно оплакивать, когда она опадет.

Вайолет вышла из-за деревьев. Серый полосатый кот шел рядом с ней, сверкая желтыми глазами в сумерках. Алая пряжа вокруг его уха совпадала с новым цветом ее волос.

– Уверена, что справишься? – спросил Айзек, когда она подошла ближе.

Ничего удивительного, что поначалу Вайолет была категорически против воссоздавать момент, который, несомненно, стал одним из худших в ее жизни. Но Айзек все равно удивился. Его подруга ворчливая и циничная, но важнее всего – она храбрая. Он не единожды видел это, когда они разбирались с Церковью Четверки Богов, или когда она столкнулась с Августой Готорн и Зверем. Мысль о том, что она достигла своего предела, не на шутку его встревожила.

Поэтому когда Вайолет закатила глаза и ответила: «Разумеется, я справлюсь. Что, теперь ты напуган?», он не смог сдержать улыбки.