Прошлое должно умереть - Вадим Панов

– Здесь замечательный парк…

– Сад, – поправила подругу Кира. – Парк разбит внизу и выходит к озеру. А здесь, наверху, лишь небольшой сад.

Они как раз ступили на дорожку, вьющуюся среди кустов и небольших деревьев.

– Замечательные скульптуры…

– Это Кауро.

– Я знаю, – кивнула брюнетка, небрежно погладив мраморную охотницу, притаившуюся у пышной черемухи. – Превосходные копии.

– Подлинники.

– Что? – очень тихо спросила Сувар, машинально остановившись.

– Только подлинники, – спокойно повторила Кира.

Несколько секунд Ачива молчала, обдумывая неожиданное заявление, после чего осведомилась:

– Ты понимаешь, что живешь в музее?

В ответ Кира едва заметно пожала плечами.

Она знала, что помешанная на искусстве Сувар обязательно обратит внимание на украшающие замок статуи и картины, и удивилась, что подруга не торопилась с расспросами. Но при этом Кира не хвасталась, просто не могла солгать, ведь рано или поздно Сувар обязательно узнает, что Даген Тур украшает настоящий Кауро, и наверняка обидится.

– Скульптуры Кауро – достояние всего Герметикона, – убежденно произнесла брюнетка, когда смысл услышанного окончательно до нее дошел.

– Помпилио разрешает снимать копии и допускает посетителей в картинную галерею. У нас часто бывают ученики лингийских художественных школ.

– Но оригиналы хранятся здесь.

– Да.

– Ты с этим согласна?

– Все скульптуры были заказаны дедом Помпилио именно для украшения замка Даген Тур, – объяснила Кира. – Сад пожелала разбить бабушка Помпилио, поскольку в последние годы жизни ей стало тяжело спускаться в парк, и дар Кахлес обустроил для жены сад. Кауро был ее любимым скульптором, он выслушал ее и украсил сад в точном соответствии с ее пожеланиями и своим талантом, и произведения, которые ты видишь, не могут быть перемещены. Кахлесы считают, что в любом другом месте они будут смотреться нелепо.

– А по-моему, в публичном музее работы Кауро замечательно смотрятся, – не согласилась брюнетка.

– Настолько замечательно, что ты не отличила копии от оригиналов.

– Оригиналы здесь!

– Я не понимаю твоих претензий, – улыбнулась Кира. – Я ведь все объяснила.

– Извини, – опомнилась Ачива. – Не хочу ссориться.

И вновь прикоснулась к руке подруги.

– Я тоже, – кивнула Кира.

– Покажешь замок?

– Все его уголки.

– Тут есть пыточные камеры?

– Одна.

– Старинная?

– Вполне современная, – не стала скрывать Кира. – Ну то есть она старинная, но находится в рабочем состоянии.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – изумилась Ачива.

– А как я должна об этом говорить?

– Разве это не пережиток прошлого?

– Разве не ты заговорила о пытках?

Сувар хотела что-то сказать, но передумала.

…Стол был накрыт в обеденном зале, но гостью переполняли эмоции, и хотя Ачива проголодалась, пересекая озеро, она попросила Киру продолжить экскурсию, и девушка не смогла отказать.

Из сада они отправились в библиотеку, сделавшую бы честь любому университету. Восхищенная Сувар долго изучала корешки старинных книг, после чего заявила, что знает, где проведет завтрашний день. И ближайший месяц. Из библиотеки перешли в картинную галерею, в которой Сувар пообещала поселиться или ограбить ее при первом же удобном случае, поскольку едва не умерла, увидев коллекцию миниатюр дер Стюга. А вот оружейная комната, как, впрочем, и ожидала Кира, не произвела на гостью особенного впечатления, несмотря на то что была со вкусом украшена и с любовью наполнена. Стены оружейной захватило старинное оружие, на них висели щиты, как парадные, с изысканно нарисованными гербами, так и боевые, честно служившие Кахлесам в сражениях и завоевавшие право на вечный отдых в арсенале; помимо щитов – мечи, в том числе двуручные, кинжалы, булавы, секиры, боевые молоты, шестоперы и прочие холодные приспособления разрушительного действия. В редких промежутках между железом располагались картины и гравюры героического содержания: значимые сражения, в которых принимали участие воинственные Кахлесы, штурмы крепостей и наиболее известные дуэли. А вот шкафы для современного оружия оказались полупустыми: знаменитую коллекцию бамбад Помпилио возил с собой.

Поскольку Даген Тур долгое время исполнял роль неофициальной резиденции даров, в нем был предусмотрен тронный зал, ныне превращенный в кабинет. Огромное парадное помещение с окнами от пола до потолка было заставлено столами с бумагами, шкафами с книгами и атласами, астрологической и алхимической аппаратурой, стендами с картами, как географическими, так и звездными, схемами цеппелей и кузелей, какими-то механизмами и устройствами. А рядом с главным письменным столом, за которым можно было легко представить хозяина этого великолепия Помпилио, на самом видном месте стоял треножник с изысканным портретом Лилиан дер Ти-Нофаль, по мужу – дер Саандер.

– Я редко захожу в кабинет, – ровным голосом сообщила Кира, перехватив удивленный взгляд подруги. Поняла, что Сувар не удовлетворена ответом, и после паузы продолжила: – У него есть свое прошлое, у меня – свое… – и показала медальон, внутри которого прятала фотографию молодой девушки, счастливо улыбающейся в объятиях любимого мужчины. – Мы относимся к этому с пониманием.

– Ты повзрослела, – вздохнула Сувар.

– Поворот, о котором мы говорили, крепко меня изменил.

– Я рада, что не сломал.

– За это нужно благодарить Помпилио.

– Не приписывай ему слишком много заслуг.

– Он не берет чужое, – вдруг ответила Кира. – Только то, что принадлежит ему по праву.

И эта фраза заставила Ачиву задуматься.

Из тронного зала подруги отправились в обеденный, и Сувар с жадностью набросилась на салат и закуски, показав хозяйке, насколько сильно проголодалась. Отдала должное ледяному белому – Кира хорошо знала пристрастия брюнетки и распорядилась достать из погреба пятилетнее тинигерийское из долины Имн, насыщенное и плотное. Затем последовали перепела под соусом из местных ягод, воздушный торт на десерт и кофе. Закончив с ужином, девушки вышли на террасу и расположились в креслах, наслаждаясь видом на озеро и город.

– Где твой муж и повелитель? – промурлыкала Сувар.

– Просто: мой супруг, – поправила ее Кира.

– Извини, неудачно пошутила.

В республиканских мирах прививалось «современное» отношение к адигенам и родовой аристократии – как к пережитку прошлого, и легкое подшучивание над выдуманными по большей части «традициями», вроде угнетения женщин или телесного наказания подданных, давно стало в них нормой. Кира сама вела себя так же до тех пор, пока не вошла в круг «пережитка прошлого», пока не увидела жизнь адигенов изнутри и не поняла, как сильно она отличается от того, что о ней рассказывают.