Шекспир курит в сторонке - Дарья Донцова

– Сто двадцать копеек умножаем на три, имеем триста шестьдесят. Увеличиваем в тридцать раз, превращаем в рубли, сто восемь! Оцените! Сотня с лишним в месяц! А за год? Одна тысяча двести девяносто шесть! А за десять лет? А за сто? А за двести?

– Столько не живут, – возразила я.

Но Карфагеныча оказалось невозможно сбить с намеченного курса.

– Я взял самый простой вариант. Картофель плюс курица. Но уверен, вы часто едите деликатесы, например огурцы, помидоры, яблоки. Тогда сумма возрастет. Запомните основной принцип правильного ведения хозяйства: купил недорого, использовал все, ни с кем не поделился. Вот, например, стул!

– Его нельзя съесть, – быстро сказала я.

– Слушайте внимательно, – безо всякого раздражения велел гость, – значит, стул! Дерево плюс обивка, лучше обойтись без последней.

– Жестко без нее, – вполне разумно возразила Лапа, – долго не посидишь, попу ревматизмом скрутит.

– Очень хорошо, – обрадовался папаша, – меньше сидишь за столом, меньше съешь. Люди не о том думают, когда покупки делают. Татьяна!

Я вздрогнула:

– Да?

– Вот вы вошли в магазин, хотите приобрести кресло. Поделитесь своими мыслями, – потребовал Каро.

Я пожала плечами:

– Ничего необычного. Посмотрю, удобное, мягкое ли, посижу минутку, прикину, подходит ли к интерьеру, если мне понравится, куплю.

– Дальше, – потребовал Карфагеныч, – оплатили чек и…

– Оформлю доставку, поставлю кресло в комнате и плюхнусь смотреть телик, – развеселилась я.

Каро Финогенович удрученно сказал:

– Не готовят у нас людей к жизни. Детям в школе ерунду преподают. Где курс «Семейный бюджет»? Семинар «Как правильно делать покупки»? Итак, мебель, например стул. Первым делом спрашиваем, кто его изготовил. Надо брать вещь белорусского производства, не минских фабрик, а из провинции. Там дешевле всего. Нам нужен…

Я перестала слушать Карфагеныча. Теперь знаю, по какой причине Анфиса с Маргошей и Димон удрали со всех ног, едва я появилась на горизонте. Хорошее воспитание не позволяло им сбежать раньше, неприлично хозяевам оставлять гостя в одиночестве. Но, когда возникла я, и старушки, и Коробок сообразили: Танюша с успехом исполнит роль хозяйки, спасет их от папеньки Лапы. Даже кошки улепетнули прочь, а они предпочитают не покидать трапезную, особенно если на столе обожаемая ими курица. Интересно, как бы отреагировал многоуважаемый Каро, увидев, как я угощаю Клеопатру куриной грудкой?

– …не разрешать никому на него садиться! – ворвался в мои уши баритон новоявленного родственника Лапы. – Стул, на котором сидят изредка, по праздникам, прослужит намного дольше, чем тот, на котором устраиваются все кому не лень в любое время. А дольше всего прослужит мебель, которой совсем не пользуются.

Слава богу, именно на этой фразе у меня в кармане зазвонил телефон, и я получила возможность выйти в коридор.

– Жива? – спросил Димон. – Иди ко мне.

Я побежала к Коробку, со стоном упала в кресло и с чувством произнесла:

– Жесть!

– Немедленно встань! – испуганно воскликнул хакер. – Что ты делаешь?! Осторожно! Испортишь!

Меня подбросило вверх, как на пружине, неужели я не заметила на сиденье какую-то мелкую электронную фигню, которой полным-полно у Димона, и раздавила компьютерный прибамбас?

– Аккуратнее, – укоризненно сказал Коробок, – мебель изнашивается, обивка сечется, знаешь, сколько она стоит, давай-ка выясним!

Я с облегчением выдохнула и села на прежнее место.

– При тебе он тоже счётами тряс? Слушай, откуда взялся этот папенька?

Димон со вкусом чихнул.

– По словам Лапули, она встретила в магазине какую-то Тяпку. Не садовый инвентарь, а знакомую. Сия Тяпка обратила внимание на живот Лапы и стала задавать дурацкие вопросы. Давно ли она вышла замуж? Кто супруг? Кого ждешь? И прочую бабскую дребедень. Лапа честно рассказала про меня и про то, что официально наш брак не оформлен. Тяпка, убей меня бог, не понял, кем она приходится Лапе, мигом соединилась с Карфагенычем и наболтала ему, что Лапулю в Москве изнасиловал монстр, который превратил бедняжку в домработницу, и так далее и тому подобное.

– Забавно, – улыбнулась я.

– Обхохочешься, – мрачно произнес Димон. – Сегодня утром, едва ты умчалась в свой центр коррекции фигуры, раздался звонок.

Я слушала Коробка. В принципе ничего удивительного он не сообщил. Любые родители разволнуются, узнав, что их юная дочь беременна от взрослого мужчины, который не отвел ее в загс. Узнав о судьбе Лапы, ее папенька тут же ринулся в Москву, чтобы уладить дело.

– Мне кажется или ранее Лапа представлялась сиротой? – осторожно уточнила я.

Димон протяжно вздохнул.

– Может, мы как-то не так ее поняли? Одно я знаю точно: она живет в столице с восемнадцати лет, за то время, что мы вместе, папаша ни разу не появлялся и никогда Лапа ни о нем, ни о ком-то еще из своей семьи не рассказывала.

– Зачем он прикатил? – недоумевала я.

Коробок насупился.

– Свадьбу играть.

– Вы женитесь! – обрадовалась я. – Вот здорово! Почему мне не сказали?

Димон смутился.

– Тань, мы не хотели ничего устраивать из-за беременности. Лапа мечтает о белом платье, фате. Но, согласись, как-то странно надевать на голову символ невинности, когда у тебя живот на лоб лезет.

Я потупилась. Жаль, не могу рассказать Димону про свой короткий опыт работы в загсе. Коробок полагает, что я решила использовать отпуск для борьбы с лишним весом. За пару дней, проведенных под началом Анны Ивановны, я увидела только одну невесту с осиной талией. Все остальные смахивали на арбузы, что совершенно не помешало им нацепить белые платья и нахлобучить на макушку кружевные занавески.

– Думали, распишемся по-тихому, без помпы, – говорил Коробок, – а уж потом, когда Зайчик появится, устроим гулянку. Будет Лапуле и платье в перьях, и все остальное. Но папенька настроен агрессивно, увидел меня и заявил: «Нашей семье позора не надо. Все по-человечески должно быть. Сначала оформление брака, потом пир, затем ребенок. Не поймет нас родня».

– Родня? – повторила я. – Их много?

Димон махнул рукой.

– Целый список!

– Офигеть, – вырвалось у меня, – откуда они появились?

Коробок сказал:

– Нет ответа. Живут в разных городах, но готовы с радостью прибыть на свадьбу. Вроде человек двести.

У меня закружилась голова, но я все же попыталась сохранить трезвость мышления.

– Две сотни людей! Их надо разместить, накормить, оплатить банкет. Получится огромная сумма. Думаешь, мы потянем? Я, правда, накопила кое-что, готова поделиться.