Ник Картер против барона Мутушими - Ник Картер

Он снял колпачок с одного конца бамбуковой палочки, на которой появилось золотое перо.

– Как прикажете писать, – продолжал он деловым тоном, – по-японски или по-английски? Лучше всего будет, если вы продиктуете мне начало, а то, по правде говоря, я не особенно опытен в составлении подобных документов.

– Пишите по-английски, – приказал Ник Картер, зайдя за спину своего пленника и наклонившись над его плечом, чтобы лучше видеть, как тот будет писать, – начните так: «Я, барон Мутушими…»

Ник Картер вдруг умолк.

Он все чаще и чаще зевал и в конце концов оперся на спинку стула, опустил голову на грудь и стоя замер совершенно без движения…

* * *

Барон Мутушими не шевелясь просидел на своем стуле довольно долго.

Прежде чем начать писать, он незаметно прижал к носу и рту тонкий шелковый платок и при этом направил острие бамбуковой палочки в лицо сыщику.

Из этого острия вырвалась едва заметная струйка пыли, которую и вдыхал Ник Картер. А барон прижимал платок к лицу, чтобы эта пыль не попала ему в дыхательные пути.

Прошла минута.

Барон Мутушими трижды постучал о стол указательным пальцем.

Открылась дверь, и на пороге снова появился трактирщик Дик Боблей.

– Ну что, готово? – спросил он. – Графиня давно уже ожидает.

– Пусть войдет. Ей уже нечего бояться этого бледнолицего дьявола, – прошипел Мутушими и окинул исполненным смертельной ненависти взглядом неподвижно стоявшего за его стулом сыщика, у которого даже глаза были открыты.

– Вы уверены, – спросил барон, – что это на самом деле вовсе не сенатор Марк Галлан, а знаменитый сыщик Ник Картер?

– Совершенно уверен, – ответил трактирщик, – когда я увидел вас в его власти, я ведь сделал вам намек. Ну а теперь я пойду за графиней.

Спустя несколько минут в комнату вошла прелестная женщина в одежде наездницы. В руке она держала хлыст.

Если бы Ник Картер был в сознании, он узнал бы в этой изящно одетой женщине ту самую гейшу, которая явилась ему на огненном шаре.

– Приключение довольно опасное, – проговорила она с очаровательной улыбкой, подойдя к сыщику и обыскивая его карманы, – вот тебе ключи, друг мой, которые, по всей вероятности, подойдут к твоим оковам.

Спустя секунду барон был уже свободен.

– Жизнь моя висела на волоске, – сказал Мутушими, потягиваясь, – если бы он не возымел глупого желания требовать от меня письменного признания и если бы при мне не было моей бамбуковой палочки, то он, пожалуй, на самом деле потащил бы меня к своему президенту.

– Но я никак не пойму, друг мой, – проговорила прелестная незнакомка, – каким образом ты мог очутиться в его власти.

– Я не думал, что он так силен, – ответил барон. – К тому же не забывай, дорогая, что я принимал его за сенатора. Да, ты улыбаешься… Теперь я сам вижу, что поступил глупо, но меня прельщала мысль заставить его проснуться точно в таком положении, в каком он заснул, то есть с рукой на моем затылке. Впрочем, выражаю тебе свою признательность, ты действовала именно так, как следовало.

– Твое счастье, что ты очутился именно в том месте, где выскакивает из-под пола змея. Оно и вышло так, что змея появилась между тобой и им. Как легковерны, однако, эти американцы! Немного мистификации, и они поддаются обману!

– Но что теперь? – спросил Мутушими и еще раз поднес бамбуковую палочку к лицу сыщика, который стоял по-прежнему неподвижно. – Мы слишком рано разыграли наши козыри. Он опасен для нас. Что нам с ним делать? Убивать его слишком рискованно, поскольку это действительно Ник Картер, действующий по поручению президента.

Красавица улыбнулась, наклонилась к барону и шепнула ему что-то на ухо.

Мутушими громко расхохотался.

– Неужели ты думаешь, что нам удастся осуществить такой план?

– Предоставь это мне. Переоденься в соседней комнате и подай мне сюда твою одежду, а все остальное я устрою.

– Но ведь это будет великолепно! Мы отвоюем утраченные нами позиции, и нам уже не придется опасаться этого сыщика, ведь после такого скандала он сам поспешит исчезнуть.

– Повторяю, предоставь это мне. Я все устрою!

Барон вышел в другую комнату.

Когда красавица осталась наедине с сыщиком, она с насмешливой улыбкой посмотрела на него и проговорила:

– Вот так-то, молодой человек. Твое искусство на нас не действует, поскольку ты и понятия не имеешь о снотворных снадобьях Востока. Однако ты легко попался в ловушку. А теперь слушай меня, – прибавила она, став прямо перед своей обездвиженной жертвой и проводя руками по его лицу, – твое тело будет немощно, и дух твой будет немощен, пока ты снова не увидишь меня такой, какой я теперь стою перед тобой. Ты слышишь меня, Ник Картер?

Сыщик машинально поднял голову и уставился на красавицу.

– Я вижу огненный шар, – прошептал он наконец, – танцующую гейшу.

– Ник Картер, ты слышишь меня? – спросила она еще раз.

– Я слышу тебя.

– Ты забудешь все, что было, и будешь помнить только то, что ты взял в плен барона Мутушими, что ты привез его сюда, усадил его в карету и отвез в Белый дом. Там, в присутствии президента, ты проснешься и получишь должное возмездие.

На мертвенно-бледном лице сыщика появилось выражение невыразимой муки, но действие гипноза не прекращалось.

А красавица приступила к осуществлению своей затеи.

При помощи каких-то лент и пряжек она быстро собрала на талии платье и надела на себя костюм Мутушими, состоявший из цельного одеяния, застегивавшегося спереди, хотя с виду можно было подумать, что это обычная тройка – сюртук, жилет и брюки.

По ловкости, с которой переодевалась красавица, видно было, что она проделывает это не в первый раз.

Затем она вынула из стоявшего тут же ящика какой-то тонкий, несколько вогнутый предмет и прижала его к лицу. То была искусно изготовленная восковая маска лица барона Мутушими.

После этого графиня скрыла волосы под париком и надела шляпу.

Даже Ник Картер, если бы он находился в сознании, с трудом узнал бы ее.

Женщина нажала на кнопку электрического звонка.

В дверь заглянул Дик Боблей.

– Ушел ли барон? – спросила она. – Наденьте оковы на мои ноги, заприте замок и положите ключи в левый боковой карман Ника Картера.

Она села на стул, где прежде сидел барон, взяла перо и приготовилась писать.

Но чернила, в которые она обмакнула перо, обладали каким-то особым свойством. В этом Нику Картеру пришлось убедиться впоследствии.

Дик Боблей вышел из комнаты.

– Ну что, барон, написали? – вдруг спросил Ник Картер.