Новый американский молитвенник - Люциус Шепард

имен тех лиц, что страховую ренту получают.

Средь хаоса бредовых заклинаний

шагает Лайл из офиса в «Пещеру Скотти»,

проделывая путь свой регулярный, покуда гибкий ум

его кружит

по узенькой косе морали трудной, что бежит

вдоль Вест-Эльдорадо-стрит и дальше, на проезжую дорогу,

ухитряясь провести межу, полоску принципов тернистых,

что актуарное от бесконечного отделят,

покуда ветер поля его тревожит шляпы,

под которой магия кипит, достойна Сведенборга[11]

неустойчивый закон божественного и демонического

нуждается лишь в вере и деловом подходе, чтобы

плотью стать,

и солнце распахнется ярким красным кругом,

как ящерицы зев,

что голову поднимет к горизонту,

пытаясь воздух пить.

Пятнадцать дней спустя после того, как я прочел эту молитву вслух, стоя в дверях офиса Лайла, причем сам он в благочестивом сосредоточении стоял на шаг позади меня, страховая контора Галанта испытала первые признаки подъема. И не просто подъема. Целый год он не знал отбоя от желающих приобрести новый страховой полис или добавить пару пунктов в старый. Вскоре, в основном благодаря рассказам Лайла за кружкой пива в «Пещере Скотти» о том, как ему удалось так преуспеть, владельцы других предприятий города потянулись ко мне с заказами на молитвы, так что к началу весны я написал их уже около тридцати. Одна из них, имевшая своей целью благословить открытие нового городского предприятия, приобрела скандальный характер после того, как заказчик, Уолт Розье, напечатал ее на листе размером тридцать на сорок дюймов и выставил на всеобщее обозрение в витрине своего склада. Она начиналась строчками о том, как Уолт пригласил чирлидеров «Аризонских кардиналов» помочь ему отпраздновать открытие:

Вот встали в позу дамы

в ковбойских шляпах набекрень,

вперед подавшись так,

чтоб виден был

бархат их грудей,

и юбки вокруг бедер скрыть не могут

подобно рыбам

в сеть чулок попавших ног

в подвязках памятных от фирмы

«Внедорожники Розье»…

Пастор церкви «За Иисусом к перекрестку» в соседнем Соларсбурге — сущей деревне по сравнению с Першингом — прочитал по местному кабельному каналу проповедь, в которой клеймил «похабное содержание» моих молитв и называл меня «убийцей, смеющимся над Господом и воздвигающим ложных кумиров», имея в виду тот факт, что в целом ряде новых молитв я упоминал Бога Одиночества, ставшего для меня чем-то вроде структурного компонента, а в некоторых случаях и вымышленного адресата. Однако лавочки, для которых я написал последние молитвы, процветали, и вырвавшийся на свободу ветер коммерции задул эту небольшую вспышку религиозного негодования. Я отослал новые молитвы своему редактору, Сью Биллик, и вот апрельским утром, в пятницу, как раз когда мы с Терезой собирались открываться, в магазине раздался телефонный звонок, и голос Сью сообщил мне, что молитвы «восхитительны» и наверняка войдут во второе издание сборника.

— А ты не мог бы попросить у этих людей отзывы? — спросила она. — Ну, знаешь, с конкретными цифрами? Насколько возросла прибыль от их бизнеса после обращения к тебе?

— Попробую. Не все еще со мной рассчитались, но никто пока не жаловался.

— А я и не знала, что они тебе платят.

— А как же? Правда, не обязательно деньгами. К примеру, «Шины Маршалла» снабдили наш «субурбан» комплектом новых покрышек. А еще у нас договор с гриль-баром «Столовая гора». Нэнси Белливо, владелица заведения, ставит нам бесплатную выпивку, а я взамен каждые шесть месяцев снабжаю ее новой молитвой.

— А еще там у вас есть бар, ты о нем рассказывал… такой, в виде большой розовой скалы. Ты и для них тоже писал?

— Мы говорили об этом со Скотти, но он такая задница, что я никак не могу настроиться.

— Ну, если все-таки настроишься, это будет лакомый кусочек для моей презентации.

— Расскажи ей про гольф-клуб, — напомнила Тереза, распечатывая новый столбик четвертаков для кассы.

— Это кто, Тереза? Привет, Тереза! — сказала Сью.

Я передал привет и продолжал:

— Владельцы поля для мини-гольфа в Скоттсдейле подарили нам право всю жизнь пользоваться их заведением бесплатно.

— А еще кто-нибудь из соседних городов обращался?

— Да, один парень, владелец аквапарка в Тусоне. И еще пара других.

— И они пришли прямо к тебе?

— Ну да.

— Это же замечательно! — Сью умолкла, и я услышал, как где-то на ее конце провода завыли сигнальные сирены, точно это ее мысли били тревогу. — Я хочу, чтобы ты написал что-нибудь вроде рекомендаций, как для первого издания. Коротенькие заметки, которые мы могли бы вставить между молитвами. Сможешь?

— Разумеется, нет проблем.

— И пришли все мне как можно быстрее, ладно? Ты в планах издательства на следующую осень, но я собираюсь поднажать кое на кого и выпустить твою книгу к Рождеству.

— Думаешь, они пойдут на это?

— На этот раз у меня есть реальные зацепки. Хочу договориться о нескольких интервью с тобой. В Нью-Йорке. А потом турне. Вы с Терезой сможете оставить на некоторое время магазин?

— Вообще-то, конечно… только зимой у нас самый сезон. Сомневаюсь, что Тереза захочет оставить все на Лианну. К бухгалтерии ее подпускать нельзя.

— Ну, тогда, может, на пару недель в начале ноября? Мне бы хотелось, чтобы на интервью вы были вместе.

Я посмотрел на Терезу, которая как раз закладывала новую партию леденцов в автомат.

— Ладно, я поговорю с ней.

— Вардлин? — Голос Сью вдруг стал девчачьим, раньше я никогда у нее такого не слышал.

— Угу?

— А можно мне тоже заказать тебе молитву?

— Для компании?

— Нет, для меня.

— Я никогда еще не писал для человека, которого раньше не видел.

— Это так важно?

— Сам не знаю. Просто мне кажется, что лучше бы знать о тебе побольше, чем сейчас.

— Но по телефону-то ты меня знаешь?

— Да, но это ведь твоя деловая жизнь. А я даже не знаю, как ты выглядишь.

— Может, послать тебе фотографию? А об остальном ты меня спросишь.

Тереза бросила на меня вопросительный взгляд, я жестом показал ей, что уже заканчиваю.

— О чем ты хочешь помолиться? — спросил я у Сью.

Последовало долгое молчание; сирены затихли.

— Я запала на одного парня, а он на меня не реагирует. Конечно, ситуация сейчас не самая удачная, но, я думаю, скоро все изменится. — Я услышал, как она щелкнула зажигалкой, потом продолжала: — Глупо это все.