Смерть на сон грядущий - Гор Видал

позывы Элен в тот момент, когда ее мертвый отец лежит наверху в кабинете под охраной полиции. Проход в кабинет был завешен одеялом, чтобы не сквозило: часть стены обвалилась, а дверь сорвало с петель.

— Как знать, — без особого интереса протянула она. — Думаешь, это надолго?

— Полиция? Не имею понятия.

— Ну, надеюсь, они быстро разберутся. Видит Бог, это не должно тянуться слишком долго.

— Ты говоришь так, словно знаешь убийцу.

В мерцающем свете свечей голубые глаза Элен сверкнули.

— Конечно, знаю, дорогой! Но по некоторым причинам не открою рта и ни за что на свете не стану вмешиваться.

Внезапно я почувствовал озноб: словно порыв холодного декабрьского воздуха проник из разрушенного кабинета в гостиную и пронизал меня до костей.

Глава вторая

1

В 4 часа 27 минут утра меня начал допрашивать лейтенант полиции, выглядевший таким же уставшим и измученным, как и все мы.

— Полное имя? — привычно буркнул он. Человек в штатском записывал мои показания. Мы втроем сидели у одного конца обеденного стола; в двух канделябрах свечи обгорели больше чем наполовину.

— Питер Катлер Саржент Второй.

— Возраст?

— Двадцать девять.

— Род занятий?

— Связь с прессой и реклама.

— В какой фирме работаете?

— Самостоятельно.

— Адрес?

— Кристофер-стрит, 120, Нью-Йорк.

— Давно знаете сенатора Роудса?

— Примерно день.

— Как вы с ним познакомились?

— Меня наняли в качестве рекламного агента. Я приехал сюда только вчера утром.

— Когда вы пришли в дом?

— Примерно в половине пятого.

— Вы заходили в кабинет?

— Только после ужина, когда сенатор пригласил меня к себе.

Лейтенант открыл глаза и с интересом посмотрел на меня. Голос утратил металлические нотки.

— И когда вы оттуда ушли?

— Думаю, около половины второго; как раз перед тем, как его убили.

— Где вы находились в момент взрыва?

— Я вновь спустился вниз — чего-нибудь выпить. Там я увидел мисс Прюитт и мы немного поболтали: она забыла в гостиной сигареты или что-то еще. Потом я пошел наверх. Дошел до первой лестничной площадки, когда все это бахнуло. Я как раз разговаривал с мистером Холлистером.

— О чем?

— О чем? Знаете, не помню. Думаю, мы встретились как раз в тот момент, когда это случилось. Нас сбило с ног, и свет погас.

— Как выглядел сенатор, когда вы были у него?

— Боюсь, я недостаточно хорошо его знаю, чтобы оценить. Хочу сказать, что я не знаю, как он обычно выглядел. У меня сложилось впечатление, что он был чем-то обеспокоен. Возможно, это было связано с его выступлением, намеченным на пятницу.

— На съезде маргариновых компаний?

Я кивнул. Лейтенант закурил. «Какой великолепный случай ему представился, — подумал я. — Дело должно стать одним из самых громких за последние годы». Сам я уже начал размышлять, каким бы образом на этом заработать. Ведь моей специальностью наряду с обслуживанием клиентов было использование соответствующих фраз и отдельных намеков, оброненных окружающими. Пожалуй, с «Нью-Йорк Глоуб», где я раньше работал, можно содрать приличную сумму, если сделать серию очерков об убийстве, — так сказать, взгляд изнутри.

— У сенатора было много врагов, — заметил я.

— Откуда вы знаете? — скептически поинтересовался лейтенант. — Мне казалось, вы только вчера с ним познакомились.

— Это верно, но из того, что он сказал мне вчера вечером, можно заключить, что его мог убить почти любой из миллиона человек.

— Почему?

— Он собирался выставить свою кандидатуру на пост президента.

— И что?

— Его поддерживали весьма сомнительные личности.

— Их имена и адреса, — лейтенант явно меня не понял.

— Боюсь, все это не так просто, — холодно бросил я. — Я вовсе не хочу с ними связываться, да, думаю, и вы тоже. А кроме того, уверен, что они не имеют с этим убийством ничего общего, по крайней мере, непосредственно. Суть в том, что их враги могли испытывать желание разделаться с сенатором для блага всей страны.

— Я вас не понимаю. Если мы не будем знать, кто они такие, то как же мы узнаем, кто их враги, то есть у кого могло возникнуть желание убить сенатора Роудса?

Я пришел к выводу, что лейтенант не принял мои слова всерьез, и воспринял это как показатель стабильности нашей системы: сама мысль о политическом убийстве, убийстве на идеологической почве, казалась ему полным абсурдом. Все убитые в прошлом президенты стали жертвами отдельных безумцев, а не политических заговоров. Я решил придержать свои соображения насчет политического убийства до тех пор, пока контракт с «Нью-Йорк Глоуб» не будет у меня в кармане. А пока следует расположить лейтенанта к себе.

— Предположим, все выглядело следующим образом, — с серьезным видом начал я, стараясь, чтобы мои слова звучали как можно правдоподобнее. — Очень многим могла не понравиться мысль, что такой человек, как Роудс, может стать президентом. Одному из них, вполне возможно, сумасшедшему, могло прийти в голову, что лучший выход из данной ситуации — убийство сенатора еще до съезда, на котором могла быть выдвинута его кандидатура на пост президента. Должен сказать, что именно здесь, в этом доме, сейчас находятся четверо убежденных политических врагов сенатора.

Мои слова произвели определенное впечатление. Лейтенант подавил зевок и спросил:

— И кто же они?

— Журналист Ленгдон, молодой человек весьма либеральных взглядов. Его сюда прислали, чтобы написать статью с нападками на Роудса для журнала «Авангард». Трудно найти человека, более решительно настроенного против Роудса, и узнай он хоть половину из того, что стало мне известно вчера вечером, вполне бы мог из патриотических побуждений помочь сенатору пересечь сверкающую реку.

— Пересечь что?

— Отправиться к праотцам. Потом мисс Прюитт, которая давно с ним дружит, но категорически против его выдвижения в президенты. Полагаю, Помрой был его политическим противником еще в Талисман-сити. И наконец, после небольшой беседы, которую я имел с сенатором Роудсом, я и сам вполне был склонен стать таким врагом.

— Все это очень интересно, — кивнул лейтенант. — Но раз вы отказываетесь назвать имена тех, кто поддерживал сенатора, то боюсь, не сможете принести большой пользы при расследовании. Прошу вас не покидать этого дома, пока не последует соответствующее разрешение.

С этими словами он меня отпустил.

В гостиной я увидел Ленгдона и слуг. Все остальные уже дали показания и отправились спать. Парень казался бледным и измученным, и, пожелав ему доброй ночи, я испытал угрызения совести, припомнив все те темные намеки, которые только что сделал лейтенанту. Но это было совершенно необходимо, я убежден. Убийство явно не из ряда повседневных, если даже считать, что вообще какое-то убийство может быть таковым.

Ситуация меня одновременно возбуждала и пугала. Когда я поднялся на первую