Последний натиск на восток. Ч. 1 - Дмитрий Чайка

ты больший мудрец, чем великие философы? В их трудах про большой и малый круг кровообращения ни слова нет. Я специально перечитал.

— Ну, не больший, — усмехнулся князь. — Просто некоторые вещи знаю точно.

— Так что, наука алхимия и не наука вовсе? — расстроился Григорий. — Величайшие умы — Зосима, Олимпиадор, Стефан Александрийский, все они заблуждались?

— Кое-что полезное там есть, но в основном да, редкостная чушь, — подтвердил Самослав. — То, чего они хотят достичь, достичь нельзя.

— Так что, прогнать этого Геннадия со двора? — с сожалением спросил владыка. — Он же пропадет здесь. Он в Александрии своей кормился тем, что вытяжки из ароматных масел делал и бабам продавал. А тут этого нет ничего. Жаль его, знающий парень.

— Зачем гнать? — удивился князь. — Не надо его гнать. На службу возьмем. В бывших владениях рода уар из земли масло течет. Она в твоих свитках нафтой называется. Вот он мне ее найдет, а потом мы тут такое устроим, что небу станет жарко! Твое здоровье, владыка!

В то же самое время. Константинополь

Время шло, но шло впустую. И город, и пригород прочесали уже трижды, но все безрезультатно. Уже и Галату, что на том берегу Золотого Рога раскинулась, прошли из конца в конец, и Гераклею, и даже Фессалоники. Теперь воины Тайного Приказа планировали на тот берег Босфора плыть, чтобы обыскать Халкедон и Никомедию. Не было найдено ни малейших следов старой княгини, ни беглого жупана Любуша со всем его семейством. И купцы на рынке пока что не могли порадовать ничем. При подробном расспросе все их рассказы оказывались слухами или попросту откровенным враньем.

— На рабский рынок снова пойдем сегодня, — сказал Вацлав, после того, как их квартет плотно позавтракал в харчевне. — И куда в тебя лезет? — удивился он, когда увидел, как Коста вылизывает до блеска вторую тарелку каши. — Не прокормишь тебя.

— Уговор дороже денег, хозяин! — оторвался тот от любимого занятия, от еды то есть. — Я тебя за язык не тянул. Досыта, значит досыта.

За эти месяцы Коста научился бойко лопотать на словенском наречии, благо и нужно-то было выучить полтысячи слов, не более. Язык тот был небогат. Да и с ним тут теперь разговаривали только на нем, выучишь поневоле. У Косты была своя роль. Пока хозяин делал вид, что торговался с купцом, он пытался разговорить мальчишек, что сидели в клетке, ожидая продажи. Пока им попадались только евнухи с Кавказа и немного местных, которых холостили по медицинским показаниям. Местные врачи придумали изящный способ лечить некоторые заболевания, лишая молодых людей мужского достоинства. И подкопаться местная Фемида к этому не могла никак. Многие родители платили за это докторам большие деньги и отдавали своих чад во дворец, надеясь на сытую старость.

Ощущение боли и тоски накатывало сразу же, как только Вацлав подходил к рабскому рынку. Люди, сидевшие в клетках, словно скотина, смотрели на него, кто как. Кто-то с равнодушием, кто-то с ненавистью, кто-то с мольбой и надеждой. Евнухов продавали в отдельном конце. Это был товар непростой, для ценителей. Их покупали дворцовые службы, церковь и богачи, которые использовали евнухов для разных надобностей. От смотрителя гарема где-нибудь в Сирии до певчего в домовой церкви. Деревянные жерди, связанные в решетки веревками, были простой формальностью. Некуда было убежать рабу в огромном городе. Только если переплыть Золотой Рог и уйти в горы на севере, туда, где обосновались варвары-склавины из семи племен. Но туда еще нужно было добраться. Участь беглого раба в Империи была горька.

— Пст, — прошипел Коста и мотнул головой в сторону стайки мальчишек крайне непривычного вида. Их волосы и кожа были светлее, чем у хорутан и хорватов, а лица казались чуть уже. Словене на западе были круглоголовыми. — Хозяин, я пойду, гляну, что происходит. Какой-то шум странный в городе.

— Яромир, Неждан, с ним идите, — скомандовал Вацлав. — Что-то мне эти крики тоже не нравятся. Узнайте, чего это ромеи разорались.

Воины молча кивнули и пошли к выходу. Туда, где нарастал злой, словно гудение шершней, гул. Ничего хорошего он не предвещал.

— Откуда такие? — спросил Вацлав у торговца, показав на евнухов..

— Откуда-то из варварских земель, господин, — услужливо ответил купец. — Их из Херсонеса привезли. По роду они из склавинов, но откуда они точно я не интересовался, откровенно говоря. Какая разница, откуда привезли этих варваров? Приглянулся вам кто-нибудь?

— Мне смышленый мальчишка нужен, — сказал Вацлав. — Самому герцогу в подарок беру. Сам понимаешь, ошибиться никак нельзя. Я поговорю с ними? Я немного их язык знаю.

— Конечно, господин, — равнодушно кивнул головой торговец. Ему было плевать. Хочет покупатель изучить получше свое будущее имущество, пусть изучает. В конце концов, евнухи товар весьма недешевый. Торговец напомнил. — Тридцать солидов, господин. Те, кто старше десяти лет, стоят уже пятьдесят. Выбирайте.

— Из каких будете, парни? — спросил Вацлав у ребятишек, с испугом смотревших на него. Здоровенный муж с длинным кинжалом на поясе не сулил ничего хорошего.

— Мы из словенского племени, бужане, — ответил старший из мальчишек, лет четырнадцати на вид.

— Что за народ такой? — задумался Вацлав. — Им в Сотне преподавали географию, но информация о племенах, живших на востоке, была крайне скудной и отрывочной. Места там были дикие.

— Такой народ, — непонимающе посмотрел на него паренек. — Мы по большой реке жили. Бох она называется.

— Бох? — наморщил лоб Вацлав. — Что еще за Бох?

— Бох, он один такой, — непонимающе посмотрел на него мальчишка. — Река большая. Там мы и жили, на берегу прямо.

— Как попали сюда? — спросил Вацлав. Такого племени он не знал, название реки ему тоже было незнакомо, а значит дальнейший расспрос перспектив не имел. Парень явно рос на небольшом пятачке земли и окружающего его мира не знал.

— Люди лихие напали, — с тоской ответил паренек. — Там у нас сильный владыка завелся из пришлых. Дружина у него на полсотни мечей, все в шеломах и броне. Он у уличей сел, сказывают, а теперь и до нас вот добрался.

— Как зовут того владыку? — насторожился Вацлав. — Имя знаешь?

— Всеволодом кличут, — ответил мальчишка и понурился. — А сына старшего Урошем зовут. Я слышал, когда они промеж собой говорили. Это он меня, гад! И их тоже!

— Домой хочешь? — спросил Вацлав.

— Нет у меня больше дома, — с тоской ответил мальчишка и показал рукой. — Мать, батя и сестра — вон в той клетке сидят. Там наших два десятка всего осталось. Остальных купили камень рубить. Вот и весь наш род. Батя язык прокусил и начал кровью харкать, его и не стали брать. Все убежать хочет.

— Который из