Дневник Ричарда Хоффа - Петр Добрянский

– Ты совсем невнимательный.

– Ты гений, Пит.

– Рад стараться, старина. – сказал он и передал мне связку.

После недолгого подбора нужного ключа, я открыл все шкафчики и рассмеялся от того что там обнаружил.

– Что там?! – Улыбаясь, спросил Пит.

– Ни хрена там нет, вот что, они абсолютно пустые. Все шесть ящиков. Ха-ха-ха.

– Видимо, дом просто так не отдаст свои секреты. Ха-ха-ха. Может, посмотрим, что там с бумагами.

Встав, я подошел к шкафчику и, открыв дверь, вынул лежащие без папок бумаги.

– Это в основном счета и письма от кредиторов.

– Он был в долговой яме.

– Судя по всему.

– Нужно обыскать все стеллажи, может там, что-нибудь обнаружим.

Мы начали обыскивать все книги, но ничего кроме романов и научных книг не нашли. Розыски продолжались до темна. Мы зажгли свечи, и продолжали искать, но того, что бы удовлетворило наше любопытство, мы так и не нашли. Генри позвал нас на ужин. И мы пошли вниз, опечаленные поражением, мы ели молча. А после ужина прихватив с собой бутылку рома, мы поднялись наверх, в большую гостиную. Перед тем, как подняться, мы уточнили у Генри, где нам постелют и, находясь уже возле бильярдного стола, мы принялись пить и катать шары по нему. Камин уже разожгли, поэтому нам было тепло. Постепенно мы оба отошли от «фиаско» и постепенно начали разговаривать. Вечер закончился тем, что Пит ушел спать, а я остался у камина со стаканом рома в руке. Мои веки становились все тяжелее и тяжелее, пока я их совсем не закрыл, но ненадолго. Открыть мои глаза заставил звук чиркающей спички о коробок, и смачное растягивание сигареты. Этот процесс происходил за темной стенкой камина, тень была настолько сильной, что я смог разглядеть только огонек от тлеющей сигареты и человека, чью шею и голову было не различить, так как свет от камина на него не падал.

– Здравствуй, Томми, давно не виделись, но, по-видимому, ты сильно не скучал.

Я сильно обмяк от действия алкоголя в моей крови, сил хватило только на то, чтобы взять трубку с уже забитым табаком и раскурить ее.

– Зачем ты привел этого парнишку сюда. – продолжил скрытый человек, но как бы он не скрывался, голос я его узнал. – Глядишь, прирежет тебя ночью, и приберет все твои денежки, которые ты заработал таким тяжелым трудом.

– Не неси чушь, Артур. Я без тебя могу разобраться, тем более я старший брат, а значит не тебе меня учить.

– Знаешь, пока вы тут резвились, я подумал, почему ты соврал этим вельможам, что мы с тобой не общались, мы ведь были не разлей вода, хоть отец и был против. Ты явно не хотел с этим мириться.

– Отец хотел сделать из тебя политика, считай, я оказал тебе услугу, когда начал с тобой разгуливать. Можешь не благодарить. – и крепко затянувшись, я прокашлялся.

– Возможно, но ты не только со мной прогуливался, это ведь ты меня подсадил на разную гадость!

– Ты издеваешься, я всегда курил трубку, к этой дряни, которая у тебя в руках я бы в жизни не прикоснулся.

– Я сейчас говорю про опий, дорогуша.

– Вот не надо меня в этом винить. Ты сам к нему присосался. С опием я тоже никогда дел не имел. Ты его обвини еще в том, что ты съехал с катушек.

– Конечно, нет, Томми. Мы с тобой съехали с катушек. Психиатр, с тараканами в башке. Такое частенько происходит.

– Какой же бред ты несешь, уму непостижимо.

– Взгляни правде в глаза, Том. Что будет с человеком, который постоянно находится в окружении больных? Правильно, он тоже заболеет.

– Психические расстройства не передаются, разве что по наследству.

– Тогда тем более. Мы с тобой оба подвержены данному недугу.

– К чему ты клонишь?

– Можно ли назвать нашего дорогого отца здоровым. Я думаю, человек со здоровой психикой не сможет просунуть шею в петлю.

– У него случилось горе, потому что ты сдох, и он не выдержал.

– Объясняй это как хочешь, но скоро и твой черед настанет.

– Пошел прочь!

– Я-то уйду, но дам тебе совет, не доверяй никому и спустись в подвал вместе со своими маленькими ключами. Ты же заметил, что их семь, правда?

– Проваливай, проваливай я сказал!

Глава

V

– Томас, Томас! Очнись, Томас!

– А-а? Что? где эта тварь, где он? – меня тряс за плечо Генри, когда я открыл глаза, но посмотрев в сторону камина, где сидел Артур, ровным счетом было ничего, кроме стула. Камин уже потух, но тьмы в том углу все равно не было, так как уже расцвело.

– Какая тварь, Том. Ты вообще о чем?

– Не о чем, Генри, просто приснился плохой сон.

– Ты, наверное, замерзли. Я где-то читал, что когда человеку холодно во время сна, ему начинают сниться дурные сны.

– Да, я тоже где-то такое слышал.

– Уже утро и завтрак готов, мистер Кук уже в столовой, дожидается вас.

– Спасибо, Генри, я умоюсь и скоро спущусь.

– Хорошо.

Генри вышел из комнаты, а я взял трубку и, достав кисет, принялся набивать ее.

– Что за? – Трубка была набита табаком, очередное свидетельство, что это был дурной сон.

Я закурил, и пошел вниз к умывальнику, после недолгих санитарных процедур, я прибыл в столовую, где меня ожидал Пит.

– Доброе утро, старина. Ты чего такой кислый, небось, проспал всю ночь в кресле.

– Именно.

– Я знаю, слышал, как ты разговаривал во сне, но мне было так лень встать, что я проспал до самого утра.

– Рад слышать, что мне есть, на кого положится в трудную минуту.

– Что ж, раз наше расследование подошло к концу, я, наверное, вернусь обратно.

– Почему ты решил, что оно закончено?

– Это же очевидно. Смотри, улик мы не нашли, кроме долговых записок, которые у него остались. Сам я тоже видел труп, и я бы не сказал, что его кто-то убил. Обычно когда тебя хотят убить, ты этому противишься, даже если и сам этого хочешь. Он боевой офицер в прошлом, значит, ему известны приемы ведения рукопашного боя, да и я бы не сказал, что он был малышом. Он был здоровенный парень, в расцвете сил. И хоть я тоже не сопля, но драться с ним мне бы не хотелось. Так как мне довелось быть в комнате, когда его обнаружили, моему глазу не попалась не одна из деталей, которая бы указала на борьбу, а замечать детали я умею, ты в этом уже убедился. Из этого всего выходит, что он покончил жизнь самоубийством, из-за того, что погряз в долгах. А все его слуги уехали, потому что ему нечем было платить, но никому об этом не говорили, так как хорошо к нему относились. Вот так вот!