Записки начальника военной разведки - Павел Голицын

Переход через железную дорогу Витебск-Полоцк оказался сложным и опасным. Вышли мы к ней в полдень. Расположились на опушке леса и стали вести наблюдение. Левее нас находился немецкий сторожевой пост. Через переезд мы не пошли, выбрав место для перехода в другом месте. В полночь мы пропустили патруль и бесшумно перебежали на другую сторону. Послышался шум приближающегося поезда и вдруг раздался взрыв. Случилось непредвиденное совпадение нашего перехода железной дороги и подрыва вражеского эшелона какими-то местными партизанами. Мы с Валей бросились бежать к лесу, но ельник оказался настолько густым, что невозможно было не только бежать, но и даже идти. Со стороны будки послышался лай собаки, раздалась автоматная очередь. Мы ползли по ельнику от железной дороги. Сильный ливень заглушил треск ломающегося ельника, по которому мы ползли. Благодаря этому нам удалось скрыться. С наступлением сумерек мы вошли в какой-то дом, стоявший на окраине деревни, попросили поесть. Хозяева нас покормили, принесли кусок сала, каравай хлеба, несколько вареных картофелин. Видно было, что они с пониманием отнеслись к нашему положению.

Железную дорогу Витебск-Полоцк мы перешли южнее станции Лосвидо под видом местных жителей спокойно, не перебегая, не прячась, на виду немецкого поста. Немец, стоявший на посту, видел нас, но никак не отреагировал, вероятно, такие переходы днем разрешались местным жителям. Но когда мы подошли к деревне, то увидели нескольких полицейских, собиравших молодежь для работ в гарнизоне Лосвидо. Я подошел к старшему полицейскому и показал письменное разрешение бургомистра на наш переход Полицейский что-то подумал и махнул на нас рукой. Как только мы увидели, что полиция вышла из деревни, мы с Валей через поле дошли до леса и быстрым шагом двинулись дальше на восток.

К этому времени у меня на правой ноге сильно воспалилась старая рана. поднялась температура, и я с трудом шел уже два дня. На второй или третий день после перехода железной дороги мы встретили партизан бригады Шмырева, которые нас накормили. Меня они предложили направить в партизанский госпиталь. Мы от этого предложения отказались, поблагодарив за помощь и с их проводником перешли линию фронта.

В направлении Торопца шла грузовая автомашина, груженная каким-то армейским имуществом. Лейтенант разрешил нас подвезти. От боли в ноге и от высокой температуры я погрузился в забытье. Выехали на дорогу-лежневку, которые сооружались на болотистых участках фронта саперами. Разъезжались встречные машины на таких участках с трудом. Вот на таком участке дороги навстречу нам шла классная легковая автомашина «ЗИС-101», на которых ездило высокое начальство. Наш грузовик встал поперек дороги и встречная легковая машина остановилась. Из нее вышел Борис Георгиевич Эйдинов, секретарь ЦК КП(б), ехавший в сторону линии фронта. Он меня сразу узнал. Мы с Валей сошли с машины, и я ему доложил, с какой задачей нас направили. Эйдинов подробно расспрашивал об обстановке во время блокады немцами нашей бригады, о состоянии отрядов и бригады в целом, о причинах отсутствия радиосвязи, настроении партизан, и, главное, о том, в чем в первую очередь нуждается бригада. Я пересказал просьбу командования бригады, особо делая упор на необходимость оружия, боеприпасов и медикаментов. Борис Георгиевич и сопровождавший его товарищ делали записи а блокнотах, просили повторить некоторые цифры.

Я видел, как Эйдинов на каком-то форменном бланке написал записку и в моем присутствии проинструктировал своего водителя, чтобы он доставил меня на станцию Бологое, посадил в поезд на Москву. Сам Борис Георгиевич сел в грузовую машину и поехал к фронту. Валю он захватил с собой в оперативную группу Белорусского штаба партизанского движения. Прибыв в Москву, я явился в Белорусский штаб партизанского движения, располагавшийся в отдельном здании на улице Фрунзе, доложил о прибытии и указаниях Эйдинова. Меня сразу же отвезли в армейский госпиталь, в тот же день сделали операцию на ноге, и я быстро стал поправляться. Недели через две я вышел из госпиталя, разместился в общежитии на Большом Черкасском переулке и еще несколько дней ходил на перевязку. После госпиталя я еще раз докладывал Эйдннову о бригаде и ее нуждах, встречался и беседовал с другими должностными лицами Белорусского штаба партизанского движения.

В Белорусском штабе партизанского движения меня проинформировали о новом месте расположения бригады, районах боевых действий, о выброске на парашютах оружия и боеприпасов, прибытии новой радистки Валентины Антоновны Полещук.

Внимательное отношение к нуждам бригады секретаря ЦК КП(б) Бориса Георгиевича Эйдинова, его быстрая реакция на просьбы, которые не так просто было выполнить в то время, является примером ответственного отношения к своему делу. С таким же вниманием он относился и к решению проблем, возникавших у других партизанских формирований.

Неоценимую услугу в добывании разведывательных данных о немецких войсках и мероприятиях оккупационных властей на занятой территории, об оперативном оборудовании местности, размещении складов и баз, базировании авиации оказывали подпольщики, проживавшие в гарнизонах, на объектах, интересовавших командование бригады. Подпольщики вели разведку в Орше, Шклове, Могилеве, Круглом, Толочине и других населенных пунктах, они следили за перевозками немецких войск по железным дорогам, оборудованием оборонительного рубежа по Днепру и передавали полученные данные партизанам.

По заданию Шкловского райкома партии был оставлен для работы в тылу противника Сергей Шугалей, до войны работавший на шкловской фабрике «Спартак». Ему удалось привлечь для подпольной работы братьев Николая и Валентина Шустиковых, братьев Федора, Дениса и Ивана Гришанковых, Веру Жарину и других товарищей, работавших на железной дороге в Шклове и на станции Лотва в качестве машинистов, кочегаров, обходчиков, слесарей-ремонтников.

Группа поддерживала постоянную связь с Антоном Антоновичем Белобрагиным — начальником разведки, а позднее командиром 10-го партизанского отряда. Через Белобрагина группа Шугалея передавала в бригаду сведения о перевозках немцев по железной дороге Орша-Могилев, о воинских частях, располагавшихся в Шклове, Могилеве, Лотве, характере оборонительных сооружений по Днепру между Шкловым и Могилевым. Группа минировала железную дорогу между Шкловым и Могилевым и подрывала вражеские эшелоны. На ее счету было более 12 взорванных эшелонов. При содействии партизан 10-го отряда были уничтожены немецко-полицейские гарнизоны на кирпичном заводе в Лотве, разгромлен артиллерийский дивизион, захвачено в плен несколько немцев, давших ценные показания. Многие из состава этой боевой группы подпольщиков ушли в партизаны, а многие погибли, в том числе руководитель группы Сергей Шугалей и бывшая подпольщица, а потом партизанка-разведчица, Софья Яблочкина.

Через Ивана Степановича Малашкевича, партизана 10-го отряда, поддерживалась связь с подпольщиками Могилева супругами Новиковыми, Алексеем и Раисой Варламовыми, с чехом-кладовщиком немецкого склада Рудольфом. Через этих людей бригада получала данные о гарнизоне немцев в Могилеве, строительных работах по Днепру, а Рудольф через связных Ануфрия Кононова, Веру Жарину, Марию Бекаревич, Марию и Сергея Шугалей передал для партизан более 2-х тонн соли, в которой очень нуждались. Подпольщики Могилева добыли для нашей партизанской газеты шрифт, периодически передавали медикаменты.