Варежку вверх! С Новым годом! - Дарья Мокина

быть! Где же он?» Марго сделала ещё раз ревизию своей сумки. Теперь более тщательно, но уже со слегка дрожащими пальцами. Перещупав всё несколько раз, стало понятно, что, первое, телефона точно в сумке нет, а второе, пальцы были в чем-то скользком и пахло шоколадом. И это было сначала смешно, но вытереть, как оказалось, было совершенно нечем.

Дрожь в руках не унималась. А память судорожно стала искать в своих «закромах» название этого состояния. Но приходило на ум только слово «склероз». И ещё эти злосчастные овечки, которых нужно считать, чтобы уснуть. От усиливающейся дрожи в руках смесь вещей в сумке, перемешанных с шоколадом, позвякивала в ритм рекламы «Праздник приближается! Праздник приближается!», но пахло далеко не Кока-колой.

Маргарита много раз давала себе зарок не плакать, когда чувствует свою беспомощность. Больше всего ей не хотелось, чтобы кто-то видел её слёзы. Внезапно пришло понимание, что вокруг никого нет. Глухая темнота и тишина. От этой мысли слёзы брызнули из глаз фонтаном. Марго тихо жалобно заныла: « Раз овечка, два овечка…»,– представляя этих самых овечек, которые одна за одной просачиваются сквозь щель закрытых дверей наружу.

Но скоро стало понятно, что ни мантра с овечками, ни слёзы не действует на эти двери. Они, по-прежнему, закрыты. Темно и тихо. А руки продолжают неуемно дрожать.

Марго вспомнила о виски. Она достала из сумки подарочную упаковку. Самое оно! – подумала она. Если Чип и Дейл не спешат мне на помощь, то Black Jack должен стать моим спасателем, – усмехнулась Марго и дрожащими руками стала распечатывать наощупь. Хорошо, что не вино, – уточнила она по ходу. Иначе пробку разве что глазом,– нервно хихикнула она. От первого глотка стало тепло и даже уютно в собственном теле. И она, наконец, опустила сумки на пол.

– Интересно, а сюда приходит Дед Мороз? – спросила она у пространства лифта.

Даже после одного глотка алкоголя реальность становилась посимпатичнее: стало не так важно, где её телефон, хлюпающая грязь под ногами и как она будет выглядеть, когда дверь откроется и её выпустят. Казалось, что расслабились не только её мышцы, сосуды, легкие, но и даже мысли. И она стала говорить вслух обо всём, что даже психологу не смогла рассказать за эти три сеанса. Она говорила и плакала. Её голос от шепота стал переходить в яркую и звонкую речь. Она вспомнила мужу, как он был местами сильно не прав; попросила прощение у родителей, что не успела для них сделать обещанного; матом выругала свою сестру за её пакости по жизни; а ещё призналась самой себе в своей трусости, когда так и не решилась осуществить свою мечту; говорила о своей зависти к подруге, которая казалась намного удачливей; и даже послала далеко ту синюю птицу удачи, чьё крыло, по мнению Маргариты, она так и сумела схватить. Она говорила, говорила громко, звонко и плакала навзрыд. Казалось, что объем вылитых слез и высказанных слов далеко превышал объем не только самого лифта, но и всей шахты.

Сделав ещё глоток, Маргарита всхлипывая, выдохнула всей грудью, вытерла лицо руками и громко решительно произнесла: «Пока всё!»

В этот момент лампочка в лифте зажглась, а лифт пришёл в движение. Двери открылись. И перед собой Марго увидела двух ремонтников в униформе. «Чип и Дейл»– мелькнуло в голове у Марго. Она улыбнулась.

– А где второй? – спросил один из них.

– Кто второй?– в ответ спросила Марго.

– Ну ваш муж, наверное. Вы так ругались, что мы решили не мешать вам. Вот уже минут 30 слушаем. Обидно за вас. – интонацией сочувствия сказал один из них.

– Вы с ума сошли? Какой второй? Я тут одна.

–А кто же тогда вас так разукрасил?

–И так долго слушал? —уже уточнил второй мастер.

Маргарита вышла из лифта. Её лицо было в шоколадных разводах, как у индейца. Пальто было мокрым и грязным. В одной руке она держала сумки, а в другой открытую бутылку виски.

– Хорошо девочка погуляла, – сказал ей вслед более старший мастер.

А Маргарита двинулась в сторону лестницы, ощущая себя просто девочкой. На душе было спокойно и чисто, как после исповеди.

Конец

Вера Скакун

«Не бытовой Новый год»

Там, где жила марта со своей семьей, мужем Дэвидом и сыновьями близнецами Эриком и Майклом была тихая и однообразная жизнь. Небольшой городок в котором для женщин основным занятием было воспитание детей и домашние хлопоты, жизнь казалось медленной и скучной. Марте было 29 лет, она имела юридическое образование, но никогда не работала, выйдя рано замуж и родив детей на первое место встало воспитание сыновей.

Муж Марты был человеком очень занятым, Дэвид работал электриком. Виделись они мало и практически не пересекались живя под одной крышей. Придя домой он сразу уходил в гараж, это было хобби, Дэвид любил восстанавливать старинные мотоциклы. Один он этого не делал у него было много друзей и таких же мотолюбителей, как и он. По вечерам гараж наполнялся мужскими голосами и запахом сигаретного дыма вперемешку с бензином. Из гаража муж Марты возвращался почти под утро. Женщина если и видела своего мужа, то он был молчалив и угрюм, между ними не осталось ни тепла, ни близости только сухие и безжизненные диалоги о том, что поесть и что купить в магазине.

Между ними выросла стена, которая отдаляла их друг от друга. ***

Сыновья росли, им было по десять лет, они все чаще не слушались Марту, перечили ей, больше требовали и ничего о просьбах матери не хотели слышать, в ответ женщина получала одни недовольства и не желание выполнять ее просьбы.

Каждое утро было таким же, как и у большинства семейных пар. Марте нужно было разбудить сыновей и отвезти в школу. Дети с трудом вставали, уже с самого утра приходилось в строгости и с уговорами вытаскивать мальчиков из постелей.

Мужа тоже приходилось будить. С полузакрытыми глазами мужчина натягивал штаны, искал, в ящике шкафа, пару свежих носков и бежал опаздывая на работу.

Днями Марта занималась сортировкой и сбором грязного белья, кучи грязных носков, футболок, разбросанных по комнате обверток от конфет и остатки еды. Ей казалось, что это уже было вот только вчера и позавчера…. Грязные ручные полотенца с запахом мазута, заляпанные дверные ручки. Ее дни были похожи друг на друга, что казалось этому просто нет конца.

В этих всех своих бытовых делах Марта совсем потеряла себя, забота о детях и муже заполняла каждую минуту ее дня. Женщина разучилась чего-то хотеть для