В плену альфы - Эми Мун

Пока она обдумывала эту мысль, высотки сменились деревьями. Авто петляло из стороны в сторону и, наконец, выбралось к… дачному поселку? Или что это?

— Тут живет Стая господина Леммана, — угадал ее мысли Михей. — Вернее, основная ее часть. Раньше на этом месте догнивала деревенька Тихое. Господин Лемман выкупил всю землю и кусок прилегающего к ней леса. Обустроил и подал прошение на создание Стаи. Ему быстро разрешили — много желающих оказалось.

Еще бы! Домики один к одному — компактные и до безобразия роскошные. Все облагорожено, чисто, зелено. За деревьями озеро сверкнуло с широким песчаным пляжем и причалом.

А Михей нарочно скорость сбавил — любуйся, какая красота. Вот только гулять здесь все равно никто не даст.

Но на всякий случай Алена осматривалась очень внимательно — запомнить дорогу не помешает.

Через некоторое время домики остались позади. Все, кроме одного.

Алена ждала громадных хоромин в три этажа минимум, но дом выглядел… сдержанно. Да, пожалуй, это самое точное определение. Два этажа, стены под сруб, большие окна и уютные террасы по бокам. И очень много деревьев, конечно. Даже сад есть. По крайней мере, так показалось.

Темные ворота мягко разъехались в стороны, едва машина приблизилась. А по бокам камеры… Ну да, Лемман вряд ли оставит такое жилище без присмотра.

Ловко зарулив в гараж, Михей обернулся и озарил салон блестящей, но бездушной улыбкой:

— Пойдем, Алена. Проведу тебя в комнату, а там сама располагайся. Господин Лемман дал указание тебя устроить.

Какая честь! В обморок бы не упасть. Но вместо того чтобы спорить, Алена поджала губы и кивнула. Комната так комната. Без разницы.

Михей отконвоировал ее на второй этаж. Но очень неторопливо — дал изучить новую клетку. И от старой она практически не отличалась. Все та же стерильная роскошь и полное отсутствие уюта. Словно Лемман взял модный каталог и натыкал пальцем в хитовые дизайнерские решения, не заботясь о душевной теплоте жилища.

— Музей какой-то, — пробормотала, рассматривая блестящий паркет и вазы в нишах.

Михей тихонько хмыкнул.

— Боюсь, господин Лемман далек от искусства, но поручил оформление профессионалам…

Оно и видно! Прямо как в морозильнике себя чувствуешь. Или нет — в чертогах Снежного Короля. Вернее — дьявола.

— …Прошу, — Михей распахнул дверь одной из комнат. — Осматривайся и располагайся. Если что нужно — я обычно в гараже или тире.

— Где?

— Тир, — терпеливо повторил Михей. — Там стреляют. На заднем дворе за оранжереей.

Тут еще и оранжерея есть?!

— Можно мне клубочек путеводный? — пробормотала, осматривая просторную и светлую спальню. Даже терраса имеется… Впрочем, не все ли равно?

Михей тихонько хохотнул. Впервые искренне, и вдруг осторожно коснулся плеча:

— Вот твой клубочек, — вложил ей в руки новенький мобильник. Алена не разбиралась, но явно из последних моделей. — Тут мой номер.

— И все? Один только номер?

— Один, — на полном серьезе подтвердил мужчина. — Господин Лемман выходит на связь сам. Ему звонить не нужно…

И не собиралась!

— …Он сейчас на важной встрече, — продолжил Михей, — неизвестно, когда вернется.

Лучше бы вообще не возвращался. Но чудес не бывает.

— Ясно, — подвела итог и прошла в комнату — прямо к мягким креслам возле камина. — Я поняла. В гараже или тире.

За спиной угукнули, и дверь тихонько закрылась. Но замок так и не щелкнул. Хотя куда ей тут бежать? Из самого центра Стаи, да еще с появившимся запахом омеги… Схватят и разложат под первым же кустом… Без особой надежды, она набрала номер Тима. Абонент не абонент. Ну, конечно.

Алена тяжело опустилась в кресло и повесила голову. Толстая коса рухнула на грудь, и пальцы бездумно пробежались по гладкому плетению. Надо было обрезать… Подстричься под мальчика и топать к любой овощной базе, чтобы работать там за копейки. Тогда бы ею точно никто не заинтересовался. Да, невыносимая, но это была бы ее жизнь!

Задумавшись, Алена не сразу среагировала на шум открывшейся двери.

А когда обернулась, то так и застыла с открытым ртом — на пороге вместо Михея стояла девочка-подросток. Волчица в ультро-ярком сиреневом платье и кучей браслетов, фенечек, резинок… до самых локтей!

Девочка фыркнула, нарочно показывая клыки. Медленно оглядела с ног до головы и выдала:

— Ты, что ли, новая постилка папаши?..

Папаши?!

Алена тяжело сглотнула. У Варга есть дочь?! И… И жена наверное, тоже! Перед глазами замелькали мушки. Стало трудно дышать.

— …Вкус у него изгадился окончательно, — резюмировала малышка и бесшумно вышла из комнаты.

А Алена осталась сидеть, даже не дернулась и слова не сказала. О, господи… Она спала с женатым мужиком! Ну и что ей сейчас делать?!

Выход виделся только один — утопиться.

«Говори, сука!» — по ребрам прилетает удар такой силы, что кости хрустят.

И во рту солоно, из разбитых губ сочится кровавая слюна.

Но нет, не дождется ублюдок! Варг стискивает зубы. Ни слова, ни стона.

«Говори!» — еще удар.

А потом снова и снова. Сначала дубинка, потом кнут. Несколько точных взмахов — и кожа на спине в лоскуты. Но боли нет. Он давно не чувствует ничего, кроме испепеляющего желания убивать.

«Имя! — свист кнута и приказ звучат одновременно. — Имя, тварь! Кто помог?!»

Никто не помогал. Сам и охране шею свернул и ограждение обесточил, но Варг молчит.

Бесполезно дергает руками, пробуя вырваться из кандалов, пока его избивают до кровавых соплей.

Тварь внутри воем исходит — рвется на волю, и сейчас Варг дал бы ей свободу, но хренов ошейник бьет током, обрывая трансформацию.

Ничего, когда-нибудь он…

Удар по почкам прошивает такой болью, что искры из глаз. Ничего… когда-нибудь…

Тычок в шею. Кнут, шокер… Когда-нибудь…

Затхлый воздух камеры вдруг расцветает ароматом луговых цветов. Брызги крови на стене — как крупные ягоды земляники… Он успел их попробовать во время своего побега… Такие сладкие! А вонючее дыхание за спиной — пьянящий летний ветер. Он так нежно ерошил шерсть. Ласкал огромной теплой рукой от загривка до кончика хвоста, а лучи солнца топили вечную мерзлоту под сердцем…

Когда-ни…будь…

Где-то далеко лязгнула металлическая дверь. Плевать. Он уже почти там — на поляне, полной теплой земляники и солнца. Сознание путалось, раскалывалось на отдельные фрагменты и слова.