Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков

Важным направлением правительственных преобразований стало также сокращение штатов Совета министров и министерств, усиление управленческой дисциплины. Данное направление работы вел Государственный контролер Г. А. Краснов, предлагавший свой проект реорганизации правительства (он сохранял свой пост во всех составах Совета министров). Основные положения этого проекта были разработаны еще в октябре 1919 г. в Омске, но полностью опубликованы в Иркутске. Их основой стали предложения, высказанные Колчаку делегацией Государственного Экономического Совещания в августе 1919 г. Краснов предполагал, что «в Совет Министров должны войти члены Правительства…, возглавляющие ведомства, имеющие исключительное значение в условиях момента» (председатель Совмина, министр внутренних дел, министры иностранных дел, финансов, путей сообщения, военный министр и министр юстиции, а также Генерал-Прокурор). Все остальные министерства преобразовывались в Управления. В Совет министров вводились два министра без портфеля (очевидно, на эти должности намечалось назначить представителей оппозиции) для «высшего наблюдения» над Управлениями по делам торговли и промышленности, вероисповеданий, труда, народного просвещения и др. Малый Совет должен был включать в свой состав всех товарищей министров и начальников управлений. Предполагалось сокращение аппарата вдвое (за счет младших служащих и чиновников особых поручений) и упразднение всех Советов при министерствах[34].

Не обошли стороной перемены и представительную власть. 8 декабря 1919 г. на заседании Экономического Совещания, также переехавшего в Иркутск, его председатель Гинс снова подчеркнул отсутствие у власти опоры на представительный орган, что делает ее недостаточно легитимной, вредит единству общества и власти (см. приложение № 2): «Существенную помощь оказывает всегда правительству поддержка народного представительного органа. Его не было». Причины этого Гинс усматривал, с одной стороны, в несовершенстве системы выборов, дающих преобладание «односторонне партийной» системе с ее «не-угасшими симпатиями к социалистическим экспериментам» (что доказывал опыт Сибирской Областной Думы и Уфимской Директории). С другой стороны – стремление к «общероссийскому масштабу», при котором «всероссийская власть… не могла опереться на представительный орган, избранный одной Сибирью, так как для решения широких общегосударственных проблем местный областной орган был бы недостаточен». Тем не менее «мысль о представительном органе не оставляла правительство. Результатом исканий правительственной и общественной мысли явилось учреждение Государственного Экономического Совещания». И хотя «это был не представительный орган, но это был мост к нему»[35].

Следующим шагом в реформировании власти стало, как отмечал Гинс, преобразование Государственного Экономического Совещания в Государственное Земское Совещание. Но и этого в декабре 1919 г. казалось уже недостаточным в рамках курса на «расширение сотрудничества власти и общества». 3 декабря Советом министров было принято постановление «О некоторых изменениях в Положении о Государственном Земском Совещании и в Положении о выборах в него». В нем были исключены «члены по назначению», и новый состав ГЗС становился «исключительно выборным». Было расширено выборное представительство «от сельского населения» посредством увеличения в два раза квоты выборных от уездов и замены выборов на «соединенных съездах» нескольких уездов выборами депутата от каждого уезда. Учитывалась и региональная специфика белой власти, опиравшейся теперь на районы Прибайкалья и Забайкалья: в три раза увеличивалось представительство «от бурятского населения», а от Забайкальского казачества требовалось выбрать 5 (вместо 3) депутатов. На одного депутата увеличивалось представительство от казачьих войск Востока России (Сибирскому казачьему войску следовало выбрать одного депутата «от неказачьего населения»). Увеличивалось представительство от профсоюзов (с 5 до 7 депутатов). Менялось представительство и от «вероисповедных организаций». Число депутатов от православных приходов выросло с 5 до 7, от старообрядческих – с 2 до 3. Появилось представительство от «буддийских приходов» (еще одно отражение специфики региона) – 3 депутата и, что казалось невозможным всего месяц назад, представительство «от иудейского вероисповедания» (3 депутата от Еврейского Национального Совета)[36]. Подобные изменения, безусловно, имели целью дальнейшую «демократизацию власти». Как отмечал Гинс, «эта идея является в настоящее время весьма важной, ибо нет спасения ни для кого из нас, если мы не сможем пойти навстречу народу. В его руках сейчас все»[37].

Хотя предлагаемая модель управления представлялась более демократичной, приходилось «жертвовать» общегосударственным статусом. Теперь речь шла уже не о «всероссийском» и даже не о «всесибирском» представительном органе (напомним, что данная идея была не нова, так как той же Комиссией по созыву Национального Учредительного Собрания проводилась подготовка к созыву Всесибирского Учредительного Собрания), а только о структуре, отражающей интересы подконтрольной белым армиям территории Сибири и Дальнего Востока. Но, несмотря на это, подобный шаг показывал серьезную «эволюцию режима». Стремление к переменам отразилось и на местах. Интересные предложения содержались в резолюции, утвержденной на заседании Красноярской городской думы 5 декабря 1919 г. Поддержав призыв Колчака к созданию дружин «народного ополчения», депутаты высказали опасения, связанные с «недоверием населения к военным властям». Гласный Л. П. Смирнов, выступая от городского комитета кадетской партии, предложил ввести систему Губернских Советов при Управляющем губернией «из представителей всех слоев населения» для «лучшей связи между властью и народом». Имея лишь совещательные полномочия, Советы тем не менее наделялись правом «опротестования распоряжений Управляющего губернией». Считалось, что Губернский Совет, «состоящий из людей местного опыта и знаний», «восполнит пустоту между представителем Правительства – Управляющим губернией и органами земского и городского управления, у которых должна находиться полнота власти местного управления». В резолюции думы отмечалось, что в Енисейской губернии в Совет «должны быть набраны представители крестьянства, казаков и хакасов, губернского земства, Красноярской городской думы, судебного ведомства, отдельных вероисповеданий (православное духовенство, мусульмане и евреи), торгово-промышленников, кооперации, профсоюзов, при обязательном участии представителя прокурорского надзора». Аналогом красноярскому проекту Губернского Совета можно было бы считать Советы при Главноначальствующем Области на белом Юге России, также имевшие совещательные функции и состоявшие как из представителей местной администрации, так и местного самоуправления. В белой Сибири подобная система не практиковалась, поэтому конфликт «власти и общества» предполагалось решить путем создания новых компромиссных структур. Красноярское собрание выразило также пожелание об отмене военной цензуры, «сокращении применения военно-полевого и прифронтового судов» с одновременным «возвращением гражданскому суду его положения, как могучего охранителя прав населения», а также о «прикомандировании» к воинским частям и «карательным отрядам» особых уполномоченных («лучше всего юристов») для контроля «за закономерностью их действий», расширению полномочий прокурорского надзора. Пепеляев согласился с созданием совещательного Губернского Совета, но выразил сомнение в возможности учреждения особых «стражей законности» при воинских частях. Так или иначе, стремление «общественности» к управлению было налицо[38].