Доктор Кто. Безмолвных звезд движение - Дэн Абнетт

– Вполне вероятно, – кивнул Доктор. – Скорее всего, названия давались по территориальному признаку. Правда, за столько веков все подзабыли, как они правильно пишутся. Лес А. Радушные поля. Даже названия деревень. Как их там…

Он обернулся к Белле.

– Третий рассадник называется Алугой?

– Да!

– Как ты узнал? – удивилась Эми.

– Не более чем догадка. В картотеках морфов записывались сначала буквы – в качестве порядкового номера. Луга А, Б и В. За двадцать семь поколений они превратились в Алугу, Белугу и Велугу.

Эми улыбнулась.

– Значит, Белуга не имеет никакого отношения к белугам?

– Если бы имела, я бы не занимался тут всякими глупостями, а давно отправился на рыбалку.

– Зимой? – усомнилась Эми.

– Обожаю подледный лов!

Некоторое время они шли молча, слушая вздохи спящего леса, хруст собственных шагов и негромкую перепалку за спиной.

– Что такое Грядущее? – вдруг спросила Эми.

– Колониальный мир. Последняя попытка экспансии. Великое Переселение. Как думаешь, почему они называют себя морфами?

– Гм… Полагаю, это никак не связано с морфием?

– И с морфологией тоже. Нет, это напоминание о терраморфирующей программе, которую запустили первые переселенцы. Чтобы сделать эту планету, так похожую на Землю, еще более землеобразной.

– Землеподобной?

– Верно.

– А где настоящая Земля?

Доктор пожал плечами.

– Осталась в прошлом. Скорее всего, ни Земли, ни Солнечной системы больше нет. Их естественный жизненный цикл подошел к концу, и людям пришлось искать альтернативу.

– И давно они тут? – поинтересовалась Эми. Ей уже доводилось видеть упадок Земли, но она впервые оказалась во времени, где привычного ей мира просто не существовало. От этой мысли девушке стало не по себе.

– Многие поколения, – ответил Доктор. – Двадцать семь, если верить Белле. Столетия борьбы и изнурительного труда. Требуется время, чтобы приспособить и одомашнить мир – даже такой землеподобный, как этот. Причем морфы понимали, что никогда не увидят плоды своих трудов. Все их усилия были направлены на благо будущих поколений.

– Но что-то пошло не так? Ты волновался из-за снега.

– Программа дала сбой, – пробормотал Доктор под нос, чтобы Сэмвил и Белла не услышали. – По какой-то причине случился откат. Планета становится все менее и менее землеподобной. Морфы хотели насадить здесь новую цивилизацию, но теперь, скорее всего, просто вымрут.

– Почему?

– Не знаю.

– Но ты что-то подозреваешь.

– Возможно, они чего-то не учли, – сказал Доктор. – Возможно, эта планета непригодна для терраморфирования. Или у атмосферных процессоров не хватило мощности. Или…

– Или?

– Пустяки, – быстро сказал Доктор.

– Или что? – с нажимом повторила Эми.

– Говорю же, пустяки.

Эми смерила Доктора одним из своих фирменных взглядов.

– Ну хорошо, – вздохнул он. – Или имеет место… вмешательство извне. Я уже видел такое, раз или два.

– Что за вмешательство? – упорствовала девушка.

– Давай не будем кричать «волк», пока в лесу тихо, – и Доктор на крейсерской скорости рванул вперед по тропинке. Эми припустила следом. – Будем надеяться, что это просто маленькая поломка, которую я легко смогу починить.

– Поломка? – подозрительно прищурилась Эми.

– О, даже меньше. Я бы сказал – поломочка.

– Может быть, поломушечка?

– Точно! – обрадовался Доктор и бросил взгляд через плечо. – Белла, куда дальше?

* * *

Рори совсем выбился из сил. Ноги гудели от напряжения, легкие горели, а сердце колотилось о ребра так, словно вознамерилось выпрыгнуть из груди. Парень чувствовал, как по позвоночнику струится холодный пот. Да, не так он хотел провести это Рождество.

Неожиданно он уловил новый запах. Тот был совсем легким, но чистый морозный воздух проявил его, словно негатив. Как ни странно, запах был теплым, с влажным металлическим привкусом. Примерно так же пахло на заднем дворе лидвортской больницы, где стояли промышленные стиральные машинки. Что это? Откуда взяться мокрому теплу в месте, скованном льдом и снегом?

Рори продрался через последний ряд деревьев и оказался на скалистом выступе. Вниз уходил пологий берег, который оканчивался замерзшей рекой. Земля в этом месте опускалась крутыми ступенями, и Рори подумал, что в теплое время года здесь должно быть множество порогов. Противоположный берег терялся за стеной деревьев.

В ширину река вряд ли превышала дюжину метров. Сейчас она была покрыта толстой коркой льда и припорошена выпавшим за ночь снегом. Тени деревьев делали ее похожей на белесый цемент. Воздух над стремниной казался еще холоднее, чем в лесу.

Рори быстро оглянулся. Зеленое существо по-прежнему громыхало следом, ломая кустарник и изредка поднимая клешню, чтобы отвести с пути черные ветки. Теперь их разделяло всего тридцать метров, и расстояние продолжало сокращаться. Парень выигрывал в скорости, но рептилия, в отличие от него, не знала усталости.

Сейчас Рори отдал бы что угодно за пару минут отдыха. Он чувствовал себя как человек, который пробежал марафон и вдруг обнаружил, что никто не ждет его на финише с полотенцем и апельсиновым соком.

Решение родилось моментально. Густая стена деревьев на другом берегу казалась идеальным укрытием, а река могла обеспечить дополнительное преимущество. Зеленое существо было не только большим, но и очевидно тяжелым. Рори сомневался, что лед – даже такой пуленепробиваемый на вид, как этот, – выдержит подобную тушу.

Парень заскользил вниз, стараясь держаться с изяществом сноубордиста, но в действительности чуть не скатившись по склону кувырком. Берег бугрился заснеженными валунами, и Рори пришлось очень постараться, чтобы не растянуться на скользких камнях.

Добравшись до реки, парень упал на колени и со всей силы обрушил кулак на лед. Тот казался надежным – по крайней мере, рука сразу заныла от удара. В реанимацию нередко привозили с обморожением людей, которые вздумали пересечь реку или озеро по обманчиво крепкому насту. В других обстоятельствах Рори первый прочел бы лекцию об опасности прогулок по воде – однако ни один из его пациентов не совался в реку потому, что за ним гнался двухметровый крокодил со звуковой пушкой.

Словно отвечая его мыслям, на скале появилось зеленое существо. Рори вздрогнул, когда оно повернуло голову в его сторону и полуденное солнце ярко отразилось в красных линзах.

Рори поставил ногу на лед и, выждав секунду, осторожно перенес на нее вес тела. Ботинки скользили и разъезжались, несмотря на прослойку снега. Рори казалось, что он стоит на стекле, которое щедро спрыснули средством для мытья окон. Парень раскинул руки и, покачиваясь, засеменил к другому берегу. Шаг, другой, третий… Лед начал вздуваться и поскрипывать, словно полиэтиленовая пленка, из которой пытаются достать новый телевизор.