Темные не признаются в любви - Лана Ежова

Печально, но придется мне сдать серьги ростовщику.

И раз я иду в кварталы развлечений, не помешает достать подарок брата.

— Жемчуг крупный, округлой формы, без дефектов… — бормотал щекастый толстячок, рассматривая украшение в ювелирные очки-лупу.

— Здесь еще два заклинания — косметическое, убирающее веснушки, и маскировочное, окрашивающее волосы в русый.

Господин Корк будто и не слышал, продолжая вертеть мою сережку.

Вторую я предусмотрительно оставила у себя, а то наслушалась историй о том, как доверчивые девчонки возвращались от ростовщика без денег и украшений, потому что не могли доказать, что последние принадлежали им. Такое случалось лишь в ломбардах, расположенных в кварталах развлечений, но все дело в том, что я пришла именно в такой. Причина проста — здесь не нужно предъявлять документы и указывать принадлежность к роду.

Учитывая чужой опыт, я показала одну серьгу, а также заплатила извозчику, чтобы дождался меня неподалеку — идти по «веселым улицам» с крупной суммой страшно.

— Если вас что-то не устраивает, уважаемый, отдайте мое украшение, — я твердо прервала любование толстячка, — сдам его в другом месте.

— Нет-нет, госпожа! — Ростовщик достал из-под прилавка бирюзовый бланк магического договора. — Документ стандартный: в течение месяца ваш залог хранится у меня. По окончании договора вы его либо выкупаете, погасив проценты, либо оставляете.

Тревожно блеснули стекла массивных очков, сейчас поднятых на выпуклый лоб. Мужчина нервно теребил шейный платок, пока я читала условия.

— Сумма, вы ее не указали, господин Корк.

Выдержав паузу, он вкрадчиво произнес:

— Пять тысяч.

— Они стоят восемь, — холодно возразила, впиваясь ногтями в ладони. — С заклинаниями намного дороже.

Если упрется, мне не хватит и на оплату семестра!

Толстячок тяжко вздохнул, одним концом платка нервно вытер блестящий от пота подбородок. Повернувшись к молчаливой помощнице, которая что-то писала в толстую книгу, сердито потребовал:

— Чай завари. Покрепче.

Бледная, как будто солнечные лучи никогда не касались ее кожи, брюнетка одарила меня сочувственным взглядом и, отрицательно качнув головой, вышла через дверь за спиной начальника.

Ее жест что-то означает? Стоять на своем? Или вообще не соглашаться на сделку?

Ростовщик кашлянул, возвращая мое внимание:

— Заклинания… они-то под вас сделаны. Где я найду девицу, которой нужно скрыть веснушки и настоящий цвет волос?

Я сначала не поняла, на что он намекает, а когда дошло, возмутилась:

— Вы что такое говорите?! Я обязательно выкуплю серьги, не смейте и думать о продаже!

Мое негодование разбилось о скептицизм ростовщика.

— Все так говорят, госпожа, а потом и не думают выкупать.

Я не стала спорить — за окном стремительно темнело, тратить драгоценное время на пустое препирательство глупо. А вот на торги — нет.

— Восемь тысяч, господин Корк.

— С ума сошли, госпожа?!

Ростовщик подскочил в своем удобном кресле. Для посетителей в ломбарде стояли жесткие стулья без спинок. Это чтобы не засиживались? Или экономия на посетителях?

— Восемь тысяч. Я хочу их полную стоимость, а за заклинания, заметьте, не прошу.

— Госпожа! Вы оставляете их в залог или продаете? Им красная цена — пять.

Я молчала, решив, что должна получить хотя бы сумму на оплату обучения. Не согласится — пойду к другому ростовщику.

Пожевав нижнюю губу, господин Корк недовольно выплюнул новые цифры:

— Пять пятьсот.

Я рассмеялась:

— Восемь.

— Пять пятьсот.

Молча поднявшись, я ловко схватила с прилавка свою сережку.

— Хорошего вечера, господин Корк.

— Стойте! Шесть.

Я едва не запрыгала от радости. Сумела выторговать столько, сколько мне нужно. Не веря своему счастью, я не сразу ответила, и негодующий ростовщик произнес:

— Хорошо, шесть с половиной. И ни лэта больше!

Что-то бормоча себе под нос, он принялся заполнять бланк.

Странно, почему он уступил? Я внимательно посмотрела на него. Вроде немолод, должен уметь торговаться. Может, я что-то упустила? И следовало просить больше?

Прежде чем подписывать, еще раз внимательно перечитала и усмехнулась: ушлый толстячок повысил процентную ставку.

— Ошибочка, господин Корк.

— Где? — Он сделал недоуменное лицо. — Ай-ай… сейчас устраню ее.

С горем пополам после исправлений договор мы подписали. Бланк позеленел, магические печати вспыхнули, подтверждая, что сделка заключена.

Засунув свой экземпляр в ридикюль, внимательно пересчитала деньги под напряженным взглядом ростовщика.

— Все правильно. Верну с процентами до истечения срока, не переживайте.

Выйдя на улицу, залитую белым светом магических фонарей, я выдохнула. Это было тяжело. И грустно. И в некотором смысле позорно. Хорошо, что подписывала бумажку псевдонимом, а не настоящей фамилией.

Напряжение постепенно отпускало, хотя расслабляться еще рано — предстояло добраться до студгородка.

Морозный воздух холодил горло, леденил губы и нос. Сверху падали, томно кружась, редкие крупные снежинки. Неужели выпадет снег и будет настоящая зима? Я бы порадовалась, если бы захватила из дома что-то теплее плаща.

Поправляя капюшон, невольно обратила внимание на выскользнувшую наружу рыжеватую прядь — свет ближайшего фонаря придал ей оттенок меди. Так непривычно вновь ходить с настоящим цветом волос.

Кеб стоял на углу соседнего дома, я поспешила, пытаясь представить, сколько с меня сдерут за простой.

«Кровь… Много… Добыча… Моя…»

Что это?!

Я споткнулась и, остановившись, испуганно завертела головой. Вкрадчивый шепот мне не послышался. И он не похож на вслух произнесенные слова. Я как бы слышала их внутренним слухом мага.

Где-то неподалеку нечисть, обладающая зачатками телепатии и зазывающая легко внушаемых жертв? Все может быть!

Надо поскорее уходить отсюда и сообщить первому встречному патрулю о засаде кровожадной твари.

Я не успела сделать и десяти шагов, как извозчик щелкнул кнутом — и карета резко рванула прочь, открывая моему взгляду пугающую троицу. Кожаные короткие куртки, кожаные же штаны, грубые сапоги… Платки, к счастью, лиц мужчин не скрывали. Не повстанцы, слава богам! А кто?..

Несколько ударов сердца я смотрела на них, застыв неуместной статуей посреди тротуара.