Выстрел из прошлого - Михаил Нестеров

– Слышали о тактическом ядерном оружии?

– Я слышала о недавнем взрыве на артиллерийском складе, – Чиркова рискованно выводила генерала на откровенный разговор. Считай, ловила хищную рыбу на собственную руку, к которой привязала крючок.

– Об этом все слышали, – отмахнулся генерал. – Так вот, мы и США договорились уничтожить мини-заряды и больше их не производить. Вопрос о том, сколько и какие типы мини-бомб находятся на вооружении двух стран, остается открытым. Нет ясных ответов и на вопросы о наличии в руках радикальных экстремистов ядерного оружия, и об их намерениях по его применению. Есть предложения рассмотреть ряд мер, направленных на снижение роли и значения ядерного оружия, для чего необходимо значительно изменить систему ядерного планирования и направленность подготовки войск. Этот тезис сам по себе не вызывает возражений, однако далее следуют некоторые практические рекомендации, которые требуют серьезного обоснования. Так, вызывает сомнение категоричное предложение о «полной ликвидации тактического ядерного оружия, в том числе и авиационного». Причем никакого обоснования этого предложения нет и в помине. Если в определенной степени это предложение еще может быть воспринято по отношению к ядерному оружию поля боя – артиллерийским снарядам и боеголовкам тактических ракет, то есть «выстрелить или потерять», – то совершенно непонятно, почему это требование распространяется на авиационное оружие. Только с помощью тактического ядерного оружия возможно оперативно оказывать ядерно-огневое воздействие на подвижные группировки войск противника[1].

Ольга Чиркова не понимала, к чему генерал окунает ее в тему, в которой она мало что смыслила, однако предчувствовала, что он увяжет этот вопрос с недавним происшествием на артскладе. А пока что слушала о том, что «тактическое оружие обладает большой гибкостью и оперативностью боевого использования», что оно «отвечает характеру возрастающей угрозы региональных конфликтов и, в отличие от стратегического оружия, обладает свойством „отражения“ агрессии на поле боя». Разумеется, использование ядерного оружия возможно в строго оговоренных и открыто объявленных ситуациях как крайнее оборонительное средство.

Она театрально похлопала накрашенными ресницами: «Ну, конечно, разумеется...»

– Ликвидация ядерного оружия может привести к серьезным негативным последствиям, – продолжал генерал. – Даже в случае полного уничтожения всего ядерного оружия сохранятся знания о нем и возможности для его воссоздания. Ликвидация ядерного оружия приведет к резкому изменению сложившегося соотношения сил в мире, дестабилизирует международную ситуацию, вызовет усиление гонки обычных вооружений.

Генерал сделал паузу и спросил:

– Я видел, ты внимательно слушала меня. Какой вывод ты сделала?

– Если честно... – Она виновато развела руками.

– Я вхожу в группу единомышленников, которые не хотят допустить, чтобы США безопасно для себя вели обычные войны. Под видом продажи ядерных зарядов в Иран и Пакистан мы сохраним это оружие и сохраним силы, способные противостоять безграничной экспансии американского капитала. Надеюсь, ты понимаешь серьезность наших намерений, представляешь, какие люди стоят не надо мной, – он указал вверх, – но рядом, – он описал руками круг. – И тебе выпал шанс пополнить наши ряды.

Фактически Тараненко признался в диверсии, но зачем? Чиркова была неотъемлемой частью операции, ее членом. Она должна была узнать о ядерных боеприпасах от самого генерала, но не домысливать самой. Заливая ее информацией, он словно прятал труп в бочке с цементом – до поры до времени.

Она была орудием в его руках, но только он не был орудием в руках людей, творящих «военную политику» – все это ложь от начала и до конца, – и это уравнивало их.

– А как же деньги? – спросила она.

– Ты права. И я рад, что ты обратила на это внимание. Надеюсь, сделка состоится – мы продадим ядерные заряды Ирану. Деньги ровным счетом ничего не значат, но не принять деньги за товар означает раскрыть свои карты. Покупатель должен увидеть в лице продавца предателя интересов родины, врага, которого надлежит судить по законам военного времени, расстреливать на месте.

Зомбированная Ольга кивнула. Все сказанное генералом виделось большой игрой. Достаточно было расставить все по своим местам и сказать: «Вот так». Чиркова и сказала себе: «Вот так». И загордилась своим непосредственным участием в большой игре. О ней наверняка знают те, кто был выше Тараненко. Но в ее глазах выше его было только небо. Он казался ей самой высокой вершиной.

Чиркова приступила к работе. Ей предстояло отслеживать все переговоры одного из непримиримых лидеров оппозиции по имени Мурджалол Бектемиров. Информативную часть переговоров она была обязана передавать генералу Тараненко и молчать об этой связи. Обычная рутина превратилась в праздник. Она заступила на дежурство, помня что-то вроде напутствия: «Наша, армейская, разведка и внешняя разведка КГБ работают выше всяких похвал. Вот и ты обеспечиваешь меня всеми необходимыми данными». Пока нет, не обеспечивает, а только-только начинает приобщаться к этому. И первый же день, первое дежурство после командировки в Термез дало результаты: Мурджалол Бектемиров в разговоре с человеком по кличке Афгани назначил последнему встречу в Термезе, точнее, в городище старого Термеза. Чиркова тотчас вышла на связь с человеком Тараненко и назначила ему встречу. На следующее утро генерал Тараненко, прочитав сообщение, еще раз убедился, что умеет разбираться в людях и его не просто так называли «главным селекционером» Сухопутных войск.

Очередная встреча со специалистом в области тропосферной разведки носила прежний доверительный характер. Ольга Чиркова, одетая в военную форму, отвечала на вопросы генерала.

– Где произошла встреча с Бектемировым?

– В районе Мусан. Это в пятнадцати километрах от Кабула.

– Я знаю, где это, – покивал Тараненко, подливая в пиалу гостьи горячего чая. Он помнил строки из донесения ГРУ в адрес советского руководства в сентябре 1980 года: «В районе Мусан американские советники и специалисты принимают непосредственное участие в обучении мятежников тактике ведения боевых действий. За три неполных месяца США поставили афганской контрреволюции вооружения на сумму четыре с половиной миллиона долларов». Также в донесении, свидетельствующем об «отменной работе советской разведки», говорилось о поставках тысяч химических гранат, которые «были распределены между представителями мятежников для использования в боевых действиях на территории ДРА».

– Где Бектемиров назначил повторную встречу?

– Там же, в Мусане.

– Бектемиров не стесняется в выборе средств. Для него взять заложника – что сморкнуться. Мне не хочется рисковать тобой, но я рискну.

Это заявление вызвало улыбку у обоих. Генерал продолжил:

– Связник или переговорщик, неважно, станет для Бектемирова гарантией честных переговоров. Надеюсь, ты это понимаешь.