Заговор Дракона. Тайные хроники - Станислав Сенькин

– Тебе ответ дать сейчас? – Я так же медленно протянул руку, но даже не коснулся Горана. Я посмотрел ему в глаза, в которых заиграл дьявольский огонь. Меня стали одолевать сомнения. Как-то это все было ненормально. Этот страшный рассказ про Марко Савановича и непонятные речи Горана изменили мое восприятие так, что я чувствовал себя немного съехавшим с катушек. А теперь он, с совершенно серьезным видом, предлагает мне кота в мешке. Ну уж нет! – Горан! Ты же не думаешь, что я соглашусь на твое предложение, не зная, в чем оно состоит?! – Я даже покраснел от недоумения и убрал руку в карман. – Как-то все это звучит по-идиотски, ты не находишь?

– Ты даже не представляешь, Милан, насколько все это серьезно! Моя бабка… В общем, сейчас ты должен не только согласиться быть моим товарищем, но и поклясться на святом Евангелии, что ты выполнишь все, о чем я тебя попрошу. Это необходимо, чтобы ты не повернул назад, когда придет время. Тогда я и объясню тебе детали нашего дела, проделав которое мы обретем удивительную власть над миром.

– Ну уж нет… Дружба дружбой, но ты пытаешься надавить на меня, чтобы я вел себя глупо. Так настоящие друзья не поступают. Понятно?

Горан презрительно ухмыльнулся:

– Что ж, смотри сам. Только с этого момента мы с тобой больше не друзья. Теперь наши дороги расходятся. Я выбираю тайную власть, а ты можешь прозябать в тупом коммунистическом невежестве и питаться тухлым медком в сотах вашего улья, в тех, что завещает тебе твой отец-коммунист.

Теперь я был по-настоящему оскорблен. Сначала он обвинял меня в трусости, а сейчас оскорбил и моего отца. Да пошел он к черту со своим секретом! Я и сам не хотел больше с ним водиться. А может быть, Горан и добивался этой цели. Наверное, подумал я тогда, Горан просто завидует мне. С его-то происхождением и характером ему в Югославии ничего не светило. Он жил с бабкой-колдуньей и не любил учиться в школе. Вот он и выдумывает про какой-то там секрет тайной власти, доставшийся ему от бабки. Как это было все глупо и смешно, ха!

Горан всегда казался мне таким сильным, он был храбрым, настоящим прирожденным лидером. Мы все и всегда слушали его, когда он отдавал приказания. Но с каждым годом сам Горан понимал, что он был для нас всего лишь летней игрушкой. Он был для нас чем-то вроде дядьки, который играет большую роль в жизни ребенка и становится ненужным, когда ребенок вырастает. Теперь я понял, почему он водился только с городскими, за что его сельские парни ненавидели так же сильно, как субботицкие старухи ненавидели его бабку. Он считал нас более развитыми, но, как оказалось, презирал не меньше местных. Он, видите ли, дворянин, и я, что ли, должен целовать ему ноги за то, что оказался достойным принять его секрет?

Я не был пророком, но достаточно хорошо видел, что произойдет. Пройдет несколько лет, я пойду в университет (я знал это точно, отец расписал мне мой путь, он видел его с большой ясностью и уже объяснил мне, кто я такой и кем на самом деле не являюсь), другие наши ребята разбредутся по жизни, а будущая судьба Горана казалась темной и неопределенной. Я представил его лет через двадцать, где же он будет тогда, этот дерзкий смельчак? Либо в тюрьме, либо, смирившись со своей судьбой, станет в грязной рабочей одежде на виноградниках собирать гроздья на вино и подбирать оборванные виноградные ветви, чтобы гнать ракию в больших чугунных чанах. А я буду это вино пить на какой-нибудь правительственной вечеринке.

Сербы, как бы там ни учил Розенберг[8], являлись народом индо-иранского происхождения. И, как и все индо-иранские народы, сербы делились на три-четыре касты, границы которых не очерчивала Конституция, но которые сердцем чувствовал каждый серб. В упрощенном виде эти касты были такими: священство, воины и крестьяне. Священство молит Бога о воинах и крестьянах, воины защищают священников и крестьян, а крестьяне кормят священство и воинов. Так уж повелось испокон веков. В социалистической Югославии в принципе мало что изменилось. Хотя была провозглашена победа рабочих и крестьян, они так же кормили политиков и армию, как и раньше, а место священства заняли ученые и партия. Старая кастовая система была сломлена революцией, но сама схема осталась нетронутой.

Горан был кем-то наподобие средневекового сына еретиков. Может быть, даже парией, изгоем, неприкасаемым. С такой родословной дорога в высшие касты ему была закрыта, и Горан об этом прекрасно знал. Сейчас ему было уже тринадцать, и вопрос будущей жизни стал его потихоньку волновать. Да он был просто жалок, этот Горан! И никакой он вовсе не крутой парень. Когда я с помощью долгих умозаключений пришел к такому утешительному для себя выводу, мне стало даже жаль моего приятеля. Горан – будущий производитель сербской лозы или чумазый автомеханик. Что он мог там выдумать такого, из-за чего нам стоило расстаться? Может быть, он просто решил разорвать наши отношения, осознав, что наши пути все равно рано или поздно разойдутся? Гордость толкнула его сделать этот шаг первым, пока я сам постепенно, месяц за месяцем, не вычеркну его из собственной жизни, куда впишу новых друзей из моего круга, из моей касты.

Тем временем Горан шел по направлению к своему дому, не оборачиваясь и отчаянно ругаясь. Я сплюнул и раздраженно позвал приятеля:

– Горан! Горан!

Он остановился и напряженно обернулся, взгляд его абсолютно ничего не выражал: ни радости, ни удивления, ни огорчения.

– Что?!

Я подошел к нему и ободряюще хлопнул его по плечу. Теперь я чувствовал себя выше его и уже снисходил до его уровня.

– Ну хорошо, дружище, я с тобой! Зачем нам ссориться из-за пустяков?

– Это не пустяки!

– Ладно-ладно… Только не думаю, что мне уж прям так необходимо давать клятву на святом Евангелии, – ты же знаешь, я, как и мой отец, не верю в Бога. – Я улыбнулся. – Так же, впрочем, как и в колдовство твоей бабки. – Горан нахмурился. – Но я твой друг, и только ради дружбы я согласен на твое предложение. – Я неуверенно посмотрел в лицо Горана, который почему-то прятал от меня глаза. – Надеюсь, ты не предложишь мне что-нибудь… ну… плохое или мерзкое?

– Нет, конечно. – Горан, наконец, натянуто улыбнулся. – Правда, это все выглядит необычно, и ты… ты можешь легко принять меня за безумца. Но это не так, Милан, далеко не так! Только ты должен выслушать меня внимательно, не перебивая и не поддаваясь первому впечатлению, чтобы твое неверие все не испортило. Ты готов, друг?

Я напрягся:

– Этот секрет как-то связан с могилой Марко Савановича?

– Да-да. Связан. – Горан потер левый глаз. – Даже очень сильно связан, так что никто не в силах его развязать, кроме нас с тобой. Не просто же так я раскрыл перед тобой почти все карты и рассказал эту ужасную историю.

– Ладно. – Мы вновь пошли к Субботице, родное село уже показалось за поворотом. Мою душу сковало какое-то неприятное чувство, как большой паук заползло оно во внутренность сердца и притаилось там, пристально наблюдая за моим выбором. – Надеюсь, нам не придется откапывать его тело, труп, как ты говоришь, вампира?