Цена рока - Катерина Траум

них слёз. Кейд побрёл к кафе, и Сью потрусила за ним: один его широкий шаг равнялся трём её. Но ей всё равно стало немного спокойней рядом с этой накаченной спиной. Всё лучше, чем одной.

В забегаловке с народом было негусто. Тренькнул над головами новых гостей колокольчик, но внимания на это никто не обратил. За стойкой раздачи лениво листала журнал пожилая официантка в белом переднике. В углу небольшого зала пристроилась компания из трёх подростков, по виду косящих под панков: в чёрных майках с аляпистыми принтами, с цветными прядками в волосах. У одного из парнишек на коленях лежала изуродованная наклейками акустическая гитара. Возле панорамного окна миловалась парочка лесбиянок, слушая музыку в одних наушниках на двоих. Интерьер кафешки был довольно простым: бордовые уютные диванчики, слегка обшарпанные светлые столики и неоновая подсветка под потолком. Зато пахло свежей выпечкой и кофе.

Нырнув в это сахарное тепло, Кейд с удовольствием вдохнул поглубже. Плевать, что такие места он обычно обходил стороной — ну что тут делать, даже нормальной еды не купишь. Сейчас же уйти с темнеющей улицы оказалось неожиданно приятно. Он двинулся к ближайшему свободному диванчику, на ходу стягивая промокшую джинсовку.

— Миленько, — хмыкнула Сью с лёгким скепсисом, оценив обстановку. — Кажется, тут я ещё не бывала, — что, в общем-то, удивительно, потому как в её блоге были разнесены в пух и прах уже едва ли не все кафе в городе. Взгляд по привычке зацепился за пятна на немытом полу, пыль на окнах и сколы на уголках столов. Мотнув головой, она заставила себя перестать уже думать лишь об одном. Сейчас тут могут дать чашку горячего какао, и это то, что нужно ледяному комку внутри.

Устроившись напротив Кейда и по его примеру избавившись от куртки, Сью торопливо пообещала:

— Я должна тебе гитару. Не волнуйся, завтра же выберешь любую, какую захочешь, а я оплачу, — она порозовела от смущения. Ведь не будь она такой истеричной овцой, правильно отреагируй на его звонок, и ему бы не пришлось вмешиваться.

— Папочкиными деньгами, мисс Глоуз? — Кейд презрительно усмехнулся: — Обойдусь. Сам дурак. Надо было дать им снять фильм с тобой в главной роли, вот же сенсация была бы. Ты же ради хайпа на всё готова, да? Например, унизить на всю сеть одного старпёра.

Он многозначительно вздёрнул бровь, взгляд потяжелел на пару тонн. Конечно, он понял, для чего была та съёмка три дня назад. Вот только, почему она так и не выложила видео? Может, сводит монтаж… Приплетает ржачные мемы.

— Я не собиралась тебя унижать. Если бы хотела, то снимала бы видео по-настоящему, а не делала вид, — в тон ему бросила Сью, с приятными мурашками удовлетворения наблюдая за удивлённым лицом Кейда.

— Тогда я вообще нихера не понимаю, — нахмурившись, он откинулся на диванчике. Сидеть было неудобно с его ростом и крупной комплекцией: колени едва не упирались под столом в коленки Сью. Случайно их всё-таки задев, он так быстро отодвинул ноги, что столик качнулся. Её было страшно касаться — как носить зажжённую спичку у фитиля петарды. Хер знает, когда бомбанёт.

К ним вразвалочку подошла официантка. Смерив чёрную безрукавку Кея и его оголившиеся татуировки оценивающим взглядом, она, видимо, сочла их приемлемыми. Зевнув в ладонь, безразлично спросила:

— Что желаете?

— Шоколадные пончики, будьте добры. И какао, погорячей, — без раздумий выпалила Сью.

— И пожалуйста, можете принести полотенце и лёд? — вспомнив о её запястье, попросил Кейд.

— Могу, — похуистично пожала плечами официантка. — Что-нибудь ещё?

— Конечно, — нахмурилась Сью. Внезапная догадка, что у Кея просто нет денег, заставила её уточнить: — Я оплачу. Бери, что хочешь.

Он фыркнул. Деньги были, уж на перекусить хватило бы. Просто сладкое терпеть не мог, а больше тут вряд ли чем-то кормят.

— Кофе. Чёрный, без сахара, — заказал он первое, что пришло на ум — лишь бы Сью отвязалась. На самом деле, сигарету ему хотелось куда сильней, но пачка закончилась ещё на лавочке у её дома.

Официантка потопала к стойке, а над столиком повисло неловкое молчание. Кейд сложил руки на груди, всё больше чувствуя себя идиотом. Уже дважды эта девчонка затянула его в какую-то непонятную историю. Ходячее стихийное бедствие. Сейчас, в неоновом свете ламп, Сью казалась куда взрослей и симпатичней, чем когда ныла посреди улицы. Удивительное дело — слёзы не повредили яркую косметику. Может, и слёз-то не было, только очередной наёб и игра на его совести.

— Так может, расскажешь всё-таки правду? — любопытство его пересилило, и Кейд решился на вопрос. — Зачем приходила, зачем хотела услышать, как я играю?

— За твою фанатку уже не сойду, да? — Сью усмехнулась. Окружающее тепло благотворно действовало на нервную пульсацию в затылке, и теперь к ней возвращались привычные манеры.

— Мои бывшие фанатки лет так на десяток постарше. Как минимум.

— Ладно. Мне стало интересно, почему ты скатился. Несколько лет занимал строчки в хит-парадах, а теперь едва сводишь концы с концами. Что случилось? Ведь ты в голосе, да ещё каком.

— Не «занимал», — тихо уточнил Кейд, и у самого больно сдавило в груди. Даже люди говорили о нём, как об индивидуале. Вот и вся соль. — Занимали. Мы. «Сыны хаоса».

— Но ведь остальные — просто музыканты, — непонимающе пожала плечами Сью. Она, и правда, даже имени ни одного из них не могла припомнить. Да и кто смотрит на тех, кто стоит позади солиста?

Кей тупо на неё уставился, всё больше удивляясь. «Просто». Ещё бы сказала, что для рок-группы музыка — «всего лишь» музыка. Нервный смешок вырвался наружу сдавленным басом, сжав горло. Нет, спустя годы до него дошла хотя бы одна истина: сила его детища была не в нём как таковом. Потому что без них он дерьмо.

— Ты знаешь, как писались наши песни? — он криво улыбнулся, самым кончиком рта, на секунду позволяя себе нырнуть в воспоминания. — Да, это был проект. Но и там никто нам не стремился подтирать задницы. Мы сидели с парнями, дурачились. Начинали наигрывать какую-нибудь мелодию, к которой каждый подключался со своим настроением и посылом. И получалась «рыба». А уже потом на неё писали слова продюсеры шоу. Всё идёт от музыки, и мои парни были не «просто музыканты». Они были лучшие. Они были мои.

«Моей семьёй», — чуть не сорвалось у него запретное слово. В груди часто застучало. Перед глазами замелькали те вечера и ночи в инструменталке проекта: вчерашние школьники, в шутку пробующие стучать по хэту и передающие по кругу косяк. Смех, оглушительный — звук распирающего изнутри заряда, который, только смешиваясь в один, мог