Ханет - Дора Штрамм

представить, что здесь, в этой долине, окруженной горами, живут такие же люди, как и везде, а вовсе не темнокожие клыкастые гигантши, одна из которых скоро станет его хозяйкой.

Вскоре сады сменили вспаханные поля и луга, на которых под присмотром пастушек-огр и огромных собак паслись стада белых, непривычно крупных и длинношерстных коз.

— А скотина тут, похоже, под стать хозяевам, вернее, хозяйкам, — заметил Гаррет. К этому времени Ханет, Далий и Нейтан уселись на свои места и подглядывали в щелку между шторами.

— Их хозяйки вовсе не такие беленькие и пушистые, — улыбнулся Далий.

— И совсем не рогатые! — подхватил Ханет.

— Слава всем богам! — благоговейно провозгласил Нейтан, возведя глаза к потолку повозки.

— Эй-эй, погоди, святоша у нас Далий, а вовсе не ты! — хохотнул Гаррет.

— И что с того? Я не могу возблагодарить небеса за то, что у огр нет рогов?

Все, за исключением Паоло, вновь расхохотались. Впечатление, которое произвели на них стражницы, потихоньку развеивалось и, когда впереди показался город, почти все чувствовали не страх или уныние, а радость и облегчение, смешанные с нетерпением и любопытством. Они не знали, что ждет их впереди, но, по крайней мере, долгое и трудное путешествие подошло к концу.

Глава 3. Артмы

Четыре взгляда, способных заглянуть в самую душу и вывернуть её наизнанку. Четыре мелодичных голоса, задающих бесконечные въедливые вопросы. Четыре пары острых и, несомненно, очень внимательных ушей, украшенных тяжелыми серьгами. Древние эмрисы — еще одна раса из легенд. Ханет начал подозревать, что в Огровых Копях можно найти и драконов, если хорошенько поискать.

— Итак, твое имя Ханет, тебе шестнадцать лет, ты родом с Налдиса, а здесь оказался потому, что тебе нужны деньги, чтобы выдать сестер замуж и купить дом для матери?

— Верно, — ответил Ханет. Смотреть на древних было жутковато. И не из-за того, что они выглядели уродливыми, как огры. Напротив, они были прекрасны… как прекрасен надвигающийся на корабль смертоносный айсберг. Поэтому Ханет старался не поднимать взгляд и отвечать покороче, надеясь, что так все закончится побыстрее. Но не тут-то было.

Он стоял посреди круглого зала, залитого солнечным светом, проникавшим сквозь высокие окна. Всю его обстановку составлял длинный стол на резных ножках и четыре стула. На стульях сидели эмрисы, облаченные в длинные темные одеяния с широкими рукавами и жесткими широкими поясами.

Волосы эмрисов были гладко зачесанные наверх или заплетенные в косы, скрепляли на макушках высокие резные заколки. Запястья охватывали тяжелые браслеты, длинные пальцы унизывали кольца. А еще — все они были надушены — и очень сильно. Ханет старался потихоньку дышать ртом, чтобы не свербило в носу. Главное было не забывать о том, что перед ним на сей раз мужчины, а не женщины. У эмрисов мужчины были, это он знал точно. Но не ожидал, что выглядят они вот так.

Сам он был облачен в одну-единственную рубаху. Впрочем, после весьма тщательного и унизительного осмотра, которому недавно подвергли привезенных на продажу, это уже не казалось чем-то особенным. Куда хуже было тонкое металлическое кольцо на шее и браслеты на запястьях. Отлитые из руды, добытой в Огровых копях, они поглощали любую магию и разрушали заклинания, не позволявшие увидеть те или иные недостатки внешности, например, заячью губу, кривые зубы или оттопыренные уши. Похоже, огры не очень-то доверяли людям. Хотя, кому захочется, привезя дорогую покупку домой, обнаружить, что она вовсе не так хороша или не так молода, как это казалось во время торгов? Ханет было подумал, что и сам станет вновь «пропахшим рыбой замарашкой», но ничего подобного не произошло. Как объяснил Оскат, лекарь всего лишь воспользовался магией, чтобы сделать более мягкой и чистой его кожу, причем, на самом деле, а не делая так чтобы она лишь казалась со стороны таковой. Впрочем, собственная внешность сейчас мало заботила Ханета.

До этого дня ему и в голову не приходило, насколько его представление о себе зависит от дара, которым он обладает. Пусть дома способность приманивать рыб казалась не самой замечательной в мире, но для людей на острове она была важна, а потому к нему относились с уважением, как и к любому другому магу. Без своих способностей Ханет вдруг почувствовал себя всего лишь мальчишкой, одним из многих, ничем не интересным и не примечательным.

— Ты девственник, Ханет? — спросил светловолосый эмрис, облаченный в синие, будто грозовые тучи, одежды. Того же цвета были камни в его украшениях, перо, что он держал в руке, и даже странная стекляшка на витой серебряной палочке, которую он, задав вопрос, поднял к лицу, чтобы взглянуть через неё на покрасневшего Ханета.

— Верно.

Светловолосый обмакнул перо в чернильницу и сделал какую-то пометку на пергаменте. Такие же пергаменты лежали перед всеми эмрисами, и они постоянно что-то в них записывали.

— И у тебя не осталось дома невесты, по которой ты будешь тосковать?

— Нет.

— Ты всегда столь немногословен? Почему у тебя нет невесты?

Ханет переступил с ноги на ногу и вздохнул про себя. Зачем они спрашивают, какая им разница? Может, хотят подловить на какой-то лжи? Ну так, ему скрывать нечего.

— Молод еще, не смогу много ртов прокормить. Наши женщины не выходят за мальчишек навроде меня.

— Весьма разумно, — взглянув на Ханета через свою стекляшку, заметил другой эмрис. Его одежды напоминали цветом спелые сливы. — А ты хочешь жениться?

Ханет, не выдержав, вскинул взгляд. Эмрис смотрел спокойно и равнодушно. Сколько людей прошло перед советом за сегодняшний день? Скольких эмрисы осматривали, скольким задавали похожие вопросы? Испытывали ли они к кому-то симпатию или сочувствие? Что им отвечать, чтобы допустили на аукцион? Оскат учил, что говорить нужно правду, но какая правда устроит столь суровых судей?

— Мужчина должон жениться и завести семью.

Эмрис приподнял четко очерченные брови. Это было первое проявление эмоций, которое заметил у кого-то из них Ханет, хотя, возможно, раньше он был слишком взволнован, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

— Ты говорил, что хочешь выдать сестер замуж, но ни разу не сказал, что хочешь жениться сам.

Вопрос поставил Ханета в тупик.

— Я… говорю ж, молод пока, чтоб о таком думать… господин.

— Артма. Обращаясь к любому из нас, говори «артма». По-вашему, это значит «вдовец». Здесь статус легко понять по одеждам. Темные цвета носят только артмы.

— Извиняйте, артма. Я запомню, — почтительно склонив голову, как учил Оскат, произнес Ханет, гадая, с чего вдруг эмрис взял на себя труд просветить его относительно того, как к ним нужно обращаться. Значит ли это, что