Фальшивая невеста - Дэни Коллинз

– Ты же говорил, что не станешь меня принуждать, – произнесла она тихим голосом.

Слабая защита, и они оба понимали это. Миколас приподнял одну бровь, кажется, он даже ухмыльнулся. Затем окинул Вивеку взглядом с ног до головы, и ей стало стыдно. Несложно представить, как она сейчас выглядит: раскрасневшаяся, с припухшими губами и горящими от страсти глазами. Она потянула вниз топ пижамы и посмотрела на дверь.

– Тебя смущает твоя реакция на меня? Но почему? По-моему, это прекрасно. – Он жадно посмотрел на нее. – Иди ко мне. Я буду с тобой всю ночь. Можешь больше не бояться. – Рот его скривился в ухмылке.

Вивека помотала головой.

– Я не буду спать с тобой. Мы едва знакомы!

– Я ничего не имею против.

– А я имею!

Миколас опустил голову и вздохнул. В душе шевельнулось беспокойство, усиливающееся с каждой минутой.

Он встал и прошелся по комнате. Она его отвергла, и это было непривычно и оскорбительно.

Вивека понимала, что сейчас самое время уйти, но не могла оторвать глаз от этого высокого, привлекательного мужчины, от его красивого тела. Она исподтишка разглядывала его, отмечая новые достоинства атлетической фигуры, которую приглушенный свет делал еще прекраснее.

Миколас подошел к стене, оглядел ее, и вскоре, к огромному удивлению Вивеки, с тихим скрипом открылась потайная дверь, соединяющая их каюты.

– Я никогда ею не пользовался, – бросил Миколас через плечо. – Здорово, правда?

Если бы она не питала такого отвращения ко всем суднам, наверное, согласилась бы. Она была буквально ошарашена увиденным.

– Теперь ты будешь точно знать, что находишься в безопасности.

Миколас, похоже, и не ждал от нее ответа. Он прошел в комнату – было слышно, что он открывает какие-то ящики, – и вернулся, держа в руках розовую фланелевую пижаму с отделкой мятно-зеленого цвета.

– Надень это. Тебе надо согреться.

– Зачем ты ее открыл? – не удержалась она от вопроса и махнула рукой в сторону образовавшегося проема.

– Разве ты не считаешь, что теперь тебе будет спокойнее?

Он еще смеется над ней! Стараясь не смотреть ему в лицо, боясь увидеть наглую ухмылку, Вивека вырвала из его рук пижаму и скрылась в ванной.

Он просто невыносим! Ничего, она сама закроет эту дверь, хотя, откровенно говоря, в глубине души ей хотелось, чтобы он остался с ней. Нет, Миколас не из тех людей, на которых можно полагаться. Если Вивека чему и научилась в жизни, так это тому, что доверять можно только себе.

Вернувшись в спальню, она нашла у кровати спасательный жилет. Заглянув сквозь новый дверной проем в гостиную, она увидела, что свет везде выключен.

Вивека села на кровать, прижав к груди прохладный жилет.

– Спасибо, Миколас, – громко произнесла она и добавила, понизив голос: – Надеюсь, он мне не понадобится.

Вивека с трудом заснула и спала тревожно, а проснулась, сжимая в руке спасательный жилет. Она резко села в постели, вспомнила все события прошлого вечера и опасливо огляделась. Сквозь иллюминаторы помещение заливали потоки солнечного света, яхта двигалась без намека на качку, и Вивека готова была поклясться, что ощущает запахи легкого утреннего бриза.

Поднявшись, она прошла в комнату Миколаса и поморщилась от ослепивших ее лучей. Он лежал на диване и не заметил ее. Панели из стекла и стали были раздвинуты, и ветер трепал его темные волосы. В одной руке он держал планшет, в другой яблоко. К тому же, несмотря на утреннюю прохладу, на нем были только легкие шорты в черную и серую полоску.

Вивеке стало не по себе от мысли, что ей еще не раз придется бороться с ним и с собой, а это непросто, когда мужчина так хорош. В этот момент Миколас поднял голову и посмотрел на нее так, будто с самого начала знал о ее появлении.

– Боишься сюда входить?

Да, она была напугана, но это связано вовсе не с близостью воды или возможной переменой погоды, а с тем, какое воздействие оказывал на нее хозяин яхты.

– Зачем ты открыл балкон, хочешь, чтобы я нервничала? – Вивека была настроена воинственно, таков был один из способов скрыть нервозное состояние.

– Я принимал посетителя. – Он кивнул в сторону.

Ее сумка!

Вивека подошла ближе, присела и начала перебирать вещи. Кошелек, телефон, паспорт – все лежало там, куда она положила. Даже любимая заколка для волос. Она поспешила собрать волосы в удобный пучок, закрепила и с наслаждением заметила, что такой пустяк ее успокоил, даже почти придал уверенности, что все будет хорошо.

Подняв глаза, она увидела, что Миколас внимательно за ней наблюдает. Откусив два больших куска от яблока, он выбросил огрызок в воду.

– Прошу. – Миколас махнул рукой в сторону буфета, стоящего около входа в его кабинет. – Надеюсь, сама справишься.

– Я не опоздала? Завтрак еще не убрали?

Ответа не последовало, но Вивека уже и сама видела, что там стояли не только ваза с фруктами и кофейник. Эти национальные блюда она не ела с тех пор, как уехала из Греции, – девять лет.

Каким-то образом ей удалось убедить себя, что она ненавидит все, что связано с этой страной, но как только увидела тиганитис[2], ностальгия сдавила горло. Она внезапно вспомнила, как они сидели с мамой и сестрой за столом, а она просила разрешение съесть еще оладью, политую петимези. Этот сироп из виноградного сусла казался ей тогда самой вкусной вещью на свете. Следом нахлынули мысли о гибели мамы, и желудок скрутило в тугой узел.

– Ты уже позавтракал? – громко спросила она, надеясь, что Миколас не уловил перемены в ее голосе. Оглядевшись, она не увидела его тарелки.

– Еще нет.

Вивека положила на тарелку большой кусок омлета с копченым окороком, несколько оладий и налила большую чашку кофе. При этом она не сводила глаз с Миколаса. Он заслужил такой плотный завтрак.

Да, ей хотелось его задобрить. Если придется терпеть рядом с собой этого мужчину, надо получить преимущество.

– Эфхаристо́, – поблагодарил Миколас по-гречески, когда она поставила перед ним тарелку.

– Паракало́ – пожалуйста, – ответила Вивека, стараясь выглядеть беззаботной.

Для себя она выбрала натуральный йогурт с медом и едва не застонала, когда проглотила первую ложку. Еда сразу напомнила ей детство, когда она еще была счастлива, а рядом была мама. И сестра, ставшая для нее живой куклой, которую она наряжала в разные платьица. Вивека зажмурилась от тоски по прошлому.

Миколас краем глаза наблюдал за Вивекой, пытаясь угадать, какие чувства так изменили выражение ее лица? Заставили сначала покраснеть, а потом стерли с него краски?