Неврозы. Теория и терапия - Виктор Эмиль Франкл

схож с онтологизацией индивидуально психологического учения о «тенденциозной апперцепции».

Личная патопластика. Выходя за рамки всего индивидуального и личностного, можно сказать, что психоз есть более чем обычная болезнь: он всегда является способом и возможностью человеческого бытия. Что касается эндогенной депрессии, ее специальный экзистенциальный анализ[102], как уже говорилось ранее, выявил, что эндогенная депрессия как таковая, как morbus[103], представляет собой не больше и не меньше, чем снижение жизненного тонуса; но человек, у которого она наблюдается, – кто же он? Каким его представляет экзистенциальный анализ, общий экзистенциальный анализ? Как существо, ответственное за свое сущее перед своим должным. Мы говорили, что это напряжение бытия переживается и проживается человеком с эндогенной депрессией особо интенсивно. Что ж, снижение жизненного тонуса как такового ведет к смутному ощущению неполноценности; но то, что человек, страдающий этим недугом, не забивается в нору, словно раненый дикий зверь, а ощущает свою неполноценность как вину по отношению к своей совести или своему Богу, – все это выходит за рамки самого morbus, это скорее вклад человека в свою болезнь, который возникает из взаимодействия человеческого в больном и болезненного в человеке и соответствует ему. Это выходит далеко за рамки снижения жизненного тонуса, психосоматоза; мы имеем дело именно с тем, что добавляет сама личность, с чем-то личным и таким образом трансморбидным, ведь личность – это нечто духовное, то есть находящееся по ту сторону больного и здорового.

2.1.2. ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПСИХОЗОВ

Обнаружить и раскрыть личное в психозе – это задача экзистенциального анализа. Он пытается сделать случай прозрачным по отношению к конкретному человеку и трансцендировать картину болезни по отношению к представлению о человеке. Картина болезни – это просто искаженное, затемненное изображение самого человека, его проекция на клиническую область, притом из измерения человеческого бытия, которое расположено далеко за пределами невроза и психоза, и в этом метаклиническом пространстве экзистенциальный анализ исследует феномен и симптомы невротических и психотических болезненных состояний.

В этом пространстве он нечто открывает и пробуждает. То, что он открывает, является неповрежденной и невредимой человечностью; экзистенциальный анализ ставит своей целью научить нас видеть ее за всеми невротическими и психическими расстройствами[104].

В иных случаях содержания остаются неосознанными, и в смысле неосознанной религиозности они могут проявляться именно в психозе и через него проникать в сознание. Так, истинное и изначальное может выразиться в психозе, в то время как в нормальном состоянии оно оставалось скрытым, спрятанным и погребенным под слоем обыденности и заурядности.

В целом, конечно, мы по-прежнему говорим о следующем: добротно функционирующий психофизический организм является условием для того, чтобы раскрывалась человеческая духовность. Однако нельзя забывать, что психофизика, хоть от нее и зависит духовность, ее не вызывает, она не может создать духовность. Не стоит упускать из виду и то, что поражен может быть лишь психофизический организм – в случае психотического заболевания.

Психофизическое функциональное расстройство все же может привести к тому, что духовная личность, стоящая за и, как мы будем говорить далее, над психофизическим организмом, будет не в состоянии выразить себя, однако это все – не больше и не меньше, – что может сделать психоз с личностью. У Р. Аллерса мы также читаем: «Болезнь не дает личности выразиться». Автор не упускает возможности упомянуть в этой связи и то, что подобное происходит «при тяжелых дефектных случаях, например при тяжелой умственной отсталости, вызванной нарушениями развития мозга, или при прогрессирующей деменции вследствие разрушения мозга».

Человеческий дух зависит от функционирования его организма. Да, более того, этот организм может отказать. В аналогичном контексте и опираясь на potentia oboedientalis, я говорил об impotentia oboedientalis[105].

Пока я не доберусь до духовной личности, ведь психоз забаррикадировал и скрыл ее от меня, я, конечно, не смогу воздействовать на нее с помощью терапевтических методов, и призыв вынужден будет потерпеть неудачу.

Трактование смысла и поиски смысла

Как известно, различают поиски смысла и толкование смысла. Попытка трактовки смысла бредовых идей, о чем речь шла ранее, нужно понимать как поиск смысла. Но нельзя забывать, что в случае интерпретации бредовых идей речь идет о трактовке смысла для меня как для врача, но мы должны спросить себя, а есть ли также смысл, который скрывает в себе психоз, не для меня как врача, а для самого пациента. По нашему мнению, психоз в самом деле несет смысл для пациента, но этот смысл не дан, а задан самим пациентом психозу. Именно больной должен придать смысл своему недугу. Сначала он должен его поискать, нащупать.

Вспомним, что экзистенциальный анализ стремится не только что-то открыть, но и что-то пробудить. То, что он открывает, является неповрежденной и невредимой человечностью. Существует три экзистенциалии, которые составляют человеческое бытие как таковое (а не только характеризуют его): духовность, свобода и ответственность. Поскольку экзистенциальный анализ пытается открыть духовность даже в психотическом бытии, он пытается также разбудить в нем свободу и ответственность.

Фактически психотическое бытие обладает некоторой степенью свободы (свободы в борьбе с торжеством психоза) и остатком ответственности (ответственности за преодоление психоза, за оформление своей судьбы, носящей имя «психоз», ведь эту судьбу все еще можно и нужно оформить).

Экфорирование[106] и апеллирование

Экзистенциальный анализ выносит на первый план, экфорирует неповрежденную и невредимую духовность, которая стоит за психозом, и апеллирует к свободе, которая стоит над психозом: свободе позиции по отношению к психозу, будь то позиция защиты или смирения. Иными словами, экзистенциальный анализ, покуда он является психотерапией или становится логотерапией, не только экфорирует духовное, но и взывает к этому духовному, апеллирует к упрямству духа. Нам понятно, что слово «апеллировать» может вызывать в глазах современной психиатрии ужас. Разве не фон Байер[107] сказал следующее: «Врачебная педагогика безумцев апеллирует к свободе и ответственности»? Разве не Зегерс сказал, что «необходима определенная доля мужества, чтобы взывать к ответственной свободе ‹…› но мы должны добиваться этого в лечебных учреждениях»? Разве не указывал Меннинген-Лерхенталь на то, что «меланхолия иногда не проникает в ядро личности, в котором закреплена его основная внутренняя позиция»? По нашему мнению, так же и человек, страдающий эндогенной депрессией, может с помощью своей духовной личности оказать сопротивление поражению психофизического организма и таким образом вывести себя за пределы процесса болезни своего тела. Фактически при эндогенных депрессиях мы имеем дело с психофизическим поражением, ведь и психическое, и физиологическое включены в этот процесс одинаково, параллельно. С психофизической депрессией рука об руку идут соматические нарушения менструации, секреции желудочного сока и многое другое. Человек с эндогенной депрессией болеет желудком, кожей и волосами, телом и душой, но не духом. Речь идет только лишь о поражении психофизики, но не духовной личности, которая как таковая, как духовная, совершенно не может быть поражена. От самой духовной личности, а не от эндогенной депрессии зависит, ceteris paribus[108] дистанцируется ли человек от своей эндогенной депрессии или впадет в нее. Таким образом мы видим, как психофизическому параллелизму противостоит психоноэтический антагонизм. Апеллировать нужно к нему.

Дазайн-анализ психозов

Дазайн-анализ Бинсвангера уделяет гораздо меньше внимания возможности такого апеллирования, такого призыва. Однако мы не должны помещать дазайн-анализ и экзистенциальный анализ на две чаши весов, дабы не поставить первый в невыгодное положение. Все же задача дазайн-анализа не психотерапевтическая. По крайней мере, Босс утверждает следующее: «Дазайн-анализ не имеет ничего общего с практикой психотерапии». В то время как экзистенциальный анализ старается быть полезным в лечении неврозов, заслуга дазайн-анализа состоит в том, что он привносит вклад в понимание психозов. (В этом смысле дазайн-анализ не противостоит экзистенциальному анализу, а дополняет его.)

Для лучшего понимания психозов дазайн-анализ должен обращаться к единству «бытия в мире» (Хайдеггер), в то время как экзистенциальный анализ должен подчеркнуть многогранность этого единства, представить эту многогранность димензионально – как экзистенцию и фактичность, личность и организм, духовное и психофизическое, чтобы в принципе смочь апеллировать к личности и взывать к упрямству духа. Если экзистенциальный анализ, подобно дазайн-анализу, позволит духовной личности раствориться в ноопсихофизически нейтральном бытии, кому тогда будет адресован этот призыв, к кому мы будем апеллировать? Адресат был бы неизвестен. К чьему упрямству духа мы бы тогда призывали? Чьей мнимой власти его противопоставить? Ведь при таком представлении о человеке мы